Автор: Д. Соколов
Дата: 2018-01-10 14:55

Обществом "Мемориал" уже не один год ведется поиск книг из личных библиотек, конфискованных при арестах граждан в период массовых репрессий. В ходе этой работы была обнаружена и библиотека Е. Н. Николаева, содержавшая обширную коллекцию книг на историческую тематику. Особое место в этом собрании занимают собственные уникальные дневниковые записи Е. Н. Николаева, запечатлевшие события 20-30-х годов прошлого века.

Владелец библиотеки, Евдоким Николаевич Николаев, родился в 1872 году в селе Шеметово Коломенского района Московской области, в крестьянской семье. Самоучка. До 1917 года работал монтером, затем старшим механиком телеграфа на станции «Москва-1» Казанской железной дороги. В 1920 году арестован ЧК и приговорен реввоентрибуналом «за контрреволюционную деятельность» к пяти годам лишения свободы, с отбытием наказания в лагерях особого назначения. Освобожден досрочно в 1922 году. При аресте у него была конфискована библиотека, насчитывавшая около десяти тысяч томов. В 1937 году особым совещанием НКВД Е. Н. Николаев осужден вторично, опять «за контрреволюционную деятельность», и приговорен к заключению сроком на восемь лет. Для отбытия наказания направлен в Полтавскую тюрьму. Библиотека, которую Е. Н. Николаеву удалось к тому времени почти полностью восстановить, была вновь конфискована. Как следует из дела, находясь в заключении, «Николаев своей контрреволюционной деятельности не прекратил», а наоборот, активизировал таковую, и в 1938 году особой тройкой Управления НКВД по Полтавской области он был приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества. 27 января 1938 года приговор приведен в исполнение.

Своего негативного отношения к советской власти Е. Н. Николаев на допросах не отрицал: «Я сочувствовал конституционно-демократическому строю, при котором оставалась частная собственность на орудия и средства производства, оставалась частная торговля, что способствовало бы развитию производительных сил страны. Я считал, что рано или поздно советская власть должна будет пойти на уступки, что она сама поймет: улучшить положение народа в стране проводимыми ею в области экономики мероприятиями — невозможно». (Архив УМБР по г. Москве и Московской области. Дело по обвинению Николаева. № 12326, т. 1, л. 40-41.).

Взгляды Е. Н. Николаева получили отражение в дневниковых записях, которые он вел с 1918 по 1937 год. Часть из них (за 1924, 1927, 1928, 1931, 1935 и 1937 годы) была приобщена в качестве вещественных доказательств к следственному делу. Судьба остальных материалов неизвестна. Дневники, как признавал сам автор, не лишены некоторой субъективности, чему, несомненно, способствовал и ряд незаконных действий властей. Совершенно без всяких оснований была изъята антикварная библиотека Е. Н. Николаева в Москве, а затем и его вторая библиотека, в Коломне. Он сам совершенно безвинно был заключен в концлагеря. Но не только и не столько эти обстоятельства поддерживают эмоциональную напряженность дневниковых записей. Своеобразным пафосом проникнуты авторские размышления о чужеродности для России коммунистической идеи. Личность Е. Н. Николаева ярко проявляется и в демонстративном неприятии им тех нововведений, начало которым положил Октябрь: на двадцатом году советской власти он упорно придерживается старого стиля летосчисления, не признает современной орфографии, употребляет дореволюционные названия улиц, заводов и т. д.

В то же время Е. Н. Николаев категорически отвергал обвинения в клеветнических измышлениях: "Нет, я не признаю, что в моих рукописях-дневниках на советскую власть возводилась клевета,— говорил он следователю.— К таким выводам я пришел в силу своих личных наблюдений и тех сведений, которые получал в беседе от граждан, приезжавших ко мне из деревни". А круг людей, с которыми общался Евдоким Николаевич, был весьма широк. Выйдя на пенсию, он довольно успешно (и это при отсутствии специального образования) занимался частной юридической практикой. Среди его клиентов были крестьяне, рабочие, служащие и даже сотрудники милиции. К собранной им библиотеке проявляли интерес известные библиофилы Н. Ульяновский и В. Стелецкий. В числе его знакомых — сельские жители и адвокаты, чиновники и священнослужители. Судьба некоторых из них сложилась трагически. В 1937 году были арестованы и осуждены, как члены якобы возглавляемой Николаевым контрреволюционной фашистско-монархической группировки церковников, А. Кобзев — кладовщик, сын расстрелянного в 1918 году "кулака"; И. Макаров, односельчанин Е. Н. Николаева, бывший владелец пекарни; К. Овчинникова, счетовод. Реабилитированы они лишь в 1989 году. В этом же году 28 ноября реабилитирован и Евдоким Николаевич Николаев.

Его дневники публикуются с сокращениями.

Январь 1924 г. Скоро полночь. Уходит в вечность старый 1923 год, Унося с собой много горя и те горькие и невыносимо трудные испытания, которые довелось пережить людям нашей измученной страны. Будем же тверды и станем продолжать борьбу со злом, будем надеяться на великое светлое будущее, на более лучшую и спокойную жизнь. Не станем отчаиваться, не будем падать духом в несчастии, ибо гнуться под тяжестью значит только увеличивать ее вес.

Январь 1924 г. Завтра Богоявление Господне, большой праздник, а всюду и везде, конечно, за исключением деревни, работают. Большевики для того и ввели насильственно новый стиль, чтобы сломить религию и породить раскол между верующими и духовенством, ибо духовенство не знает, кому подчиниться: народу или той сволочи, что стала во главе церковного управления, в лице разных отбросов и бывших беглых попов-проходимцев, так называемой «живой церкви». Но то духовенство, которое еще придерживается канонов Церкви, служит по-старому, и завтра будут праздновать Богоявление. И народу в церквах бывает видимо-невидимо, а в «живой», или, как ее всюду в шутку называют, мертвой церкви, не насчитается во время их «богослужения» и десятка человек. Если бы эта, так называемая «живая церковь», не захватила Иверскую часовню, то чем бы она существовала, сказать трудно.

Январь 1924 г. Был в церкви Богоявления, что в Елохове. Служил Святейший Патриарх Тихон. Людей было видимо-невидимо, так что в храме все не могли поместиться и стояли снаружи. Литургия кончилась в час дня. После был молебен и крестный ход в ограде церкви. Возле собора был поставлен большой сосуд и Патриарх с четырьмя епископами в митрах совершали Великое освящение воды. Вот тебе и будни. Откуда такая масса народа, ведь большевики всех угнали на работу? А на богослужении присутствовало не менее трех-четырех тысяч человек.

 

Сентябрь 1927 г. Вот я пишу и, кажется, немало, а смысл моих писаний многим покажется неясен: чего же, собственно он хочет, и почему он недоволен настоящим положением вещей и большевистской системой правления Россией? Скажут, не монархист ли он? Но я уже неоднократно заявлял в своих записках, что хочу одного лишь блага русскому народу, и только блага, а главное — народного правительства, в полном смысле этого слова. Итак, мое желание есть искреннее желание России полной, демократической, на индивидуальных началах свободы, свободы выбирать лучших людей, свободы печати, чего в России с 1917 года абсолютно не существует. Как видите, пожелание скромное, но если оно осуществится, то Россия будет и свободна, и богата, ибо она не будет иметь шайки «царей» и будет принята в сонм народов мира.

Апрель 1928 г. На вопрос: «Почему так поздно подаешь макулатуру?» - почтальон непременно отвечает: «Помилуйте, ведь идут СЕСИ, вот мы и запаздываем». Я долго не понимал, что такое «СЕСИ». Оказывается, это — сессия. И такая сессия продолжается в осином гнезде все 365 дней в году. Об этой-то сессии я, главным образом, и намерен сказать несколько слов. Собственно говоря, не о самой «СЕСИ», а о том, что на ней главки болтают, и для чего эти так называаемые «СЕСИ» в продолжене целого года почти беспрерывно (за исключением того времени, когда главки в салон-вагонах совершают свое турне по России) собираются. На эти «СЕСИ» искусственно собираются, конечно, за казенный счет, со всех сторон, главным образом из темных и глухих мест, мужики, бабы, преимущественно малограмотные или совсем неграмотные, Дядя Михайла (Калинин, оправдывающий беззастенчивый грабеж хлеба по всей России, продолжавшийся последние три четверти года , принудительное так называемое самообложение и другие разбойно-бандитские махинации.В качестве метода экономического давления на зажиточные слои сельского населения использовалось принятое в августе 1927 г. ЦИК и СНК постановление о самообложении, в основу которого был положен классовый принцип учета мощности отдельных хозяйств. Зимой 1927-28 года разразился хлебозаготовительный кризис. Политическое руководство страны пошло на введение чрезвычайных мер, перераставших в прямое насилие. Нарушения законности, произвол, насилие вызвали открытые протесты крестьян, вплоть до актов террора и массовых выступлений. В 1929 г. по стране было зарегистрировано свыше 1300 мятежей (см.: "Документы свидетельствуют."М:, 1989, с. 23). Для самооправдания на этих собраниях всегда имеются так называемые беспартийные члены банды, которые после болтовни своих хозяев выражают одобрение, да еще указывают на то, что власти, мол, не крепко нажимали, и предлагают новые репрессии. Хотя, кстати сказать, при поголовном по всей России грабеже хлеба этих репрессий было и так — хоть отбавляйте.)и Нарым Оглы (или, как его зовут, Сталин), а также фанатик Бухарин темнят и без того темные головы этой собранной со всех отдаленных углов России безграмотной чумы и оправдывают всякие действия своей банды, имевшие место в недавнее время.

Апрель 1928 г. В сегодняшней макулатуре банда печатает выдержки из так называемого обвинительного акта по делу о вредительстве в угольных шахтах Донецкого бассейна, и, как ни хитра банда, все же проболталась.  (Процесс по делу о шахтах — первый крупный показательный суд над «вредителями в промышленности», открылся в мае 1928 года. На скамье подсудимых оказались пятьдесят советских горных инженеров и техников и три немецких специалиста, работавших консультантами в угольной промышленности Донбасса. Верховный суд СССР приговорил большинство обвиняемых к лишению свободы сроком от одного до десяти лет. Пятеро (Н. Горлецкий, Н. Кржижановский, В. Юсевич, С. Будный, Н. Бояринов) были казнены. Оказывается, дело-то совсем не во вредительстве, а просто в старых счетах с интеллигенцией, руководившей на шахтах, которая, по своему мировоззрению, не разделяла и не разделяет бандитские приемы и махинации по удушению и ограблению русского народа).

30 декабря 1930 г. Сегодня значительно теплей, днем было только четыре градуса холода. Снега нанесло всюду много, ходил-стоял битый час за хлебом, взял на троих три фунта хлеба, принес такого, что топором не разрубишь, да еще чуть не потерял талоны. Тогда бы совсем беда, ведь хлеб выдают только по талонам, по фунту в день на человека. Сколько проклятья посылается красно-банде всюду и за всем стоящими в очередях и иногда ничего не выстаивающими, или получающими какую-нибудь дрянь, заваль (В 1930 году участились перебои в снабжении Москвы продукпитания и промышленными товарами. Так, в апреле была ограничена продажа белого хлеба, что вызвало недовольство широких слоев населения. С целью контроля за обстановкой начальник оперативного отдела ОГПУ К. Паукер отдал распоряжение вести наблюдение за состоянием хлебной торговли и за появлением очередей. В этой операции сотрудниками ОГПУ зафиксированы следующие высказывания москвичей: «Мало дают мяса, а тут еще новость с хлебом; на тринадцатом году революции ничего рабочему не дают, его морят голодом; у нас правительство не рабочее, а шайка самозванцев»,— и тому подобное. (ЦА МБР, ф. 2, оп. 8, д. 106, л. 122-126). В декабре очереди за хлебом в отдельные дни достигали 150 человек, а за мануфактурой — 800 (там же, л. 23-50).

1931 год: На углу Покровки и Гаврикова переулка под бывшим трактиро м Васильева и в его доме полгода отделывали громадный магазин под названием Мосгорг. Наконец отделали, открыли, с полгода поторговала и одну половину закрыли: нечем стало торговать. Затем появилась полотняная вывеска, что, мол, этот магазин — не для всех, в нем могут покупать работники только одного определенного завода, например, Гет (ГЭТ (Государственный электротехнический трест). В его состав входили заводы «Динамо», «Изолятор» им. Уханова, Электрозавод, МО КЗ). В магазин могут войти только те люди, которые работают на этом предприятии. Этот магазин предназначен для них, и вход в него исключительно по билетам. И так — по всей Москве. И без того абсолютно нигде ничего нет, и нет никакой возможности что-либо купить, а тут еще эти закрытые магазины для избранных. Чем все это объясняется ? Да тем, что ничего нигде не производится. Одна лишь макулатурная болтовня и очковтирательство. А в действительности всюду стон, вой и плач со скрежетом зубовным, и проклятие поработителям и угнетателям. И такой стон — по всей России. (Карточное снабжение, введенное к началу 1929 года во всех городах СССР, реализовывалось через систему закрытых распределителей (ЗР), закрытых рабочих кооперативов (ЗРК) и отделов рабочего снабжения (ОРС). Право преимущественного и первоочередного снабжения по карточкам имели рабочие ведущих индустриальных объектов, а внутри них — ударники. Существовали специальные магазины для рабочих того или иного предприятия. Вход в них осуществлялся по пропускам или ударным книжкам. Однако, несмотря на эти меры, в течение всего периода карточного распределения снабжение даже тех, кто был занят в крупном промышленном производстве, осуществлялось с большими перебоями и напряжением. В то время партийно-государственная и военная элита пользовалась значительными привилегиями. Кастовость в снабжении была источником социальной напряженности и недовольства в обществе (подробнее см.: Осокина Е. Иерархия потребления. М., 1993).