«Летучий голландец» российской интеллигенции



Автор: BR doc
Дата: 2018-08-08 09:55
Дмитриева Нина. «Летучий голландец» российской интеллигенции (очерки истории «Философского парохода»). Факт высылки никогда не замалчивали. Однако ракурс его рассмотрения менялся . Историки либо приветствовали и прославляли “мудрое решение” советского руководства, либо призывали к “покаянию” и скорбели о “жертвах” разыгравшейся в 1922–1923 гг. “интеллектуальной трагедии”. Такое размежевание вызвано, на мой взгляд, безуспешной попыткой решить вопрос о виновности интеллигенции или власти, а также упорным непониманием логики исторического процесса. Чтобы преодолеть возникшие здесь проблемы, мне представляется необходимым, во-первых, уточнить “горизонт” события, т. е. те “фоновые” социокультурные процессы, которые попали в “поле притяжения” изучаемого события, обусловили его специфику. Без их учета историк лишается возможности понять смысл и суть известного ему факта. Во-вторых, нужно, по возможности, избавиться от идеологических штампов и шлейфа мифологем, поскольку в них, как в дымке, оказываются с трудом различимы контуры исторической реальности».

От автора: «Странный юбилей отмечался в 2003-м: 81 год «философскому пароходу»… На самом деле, пароходов было, как минимум, два и еще множество не менее «философских», если следовать той же логике, поездов — их точное количество до сих пор не берется назвать ни один историк. Многочисленные публикации, историко-документальная выставка, «Философский пароход–2» с делегатами XXI Всемирного философского конгресса на борту, — все эти акции были посвящены одной теме: высылке из Советской России в 1922–1923 гг. большой группы интеллигенции. Факт высылки никогда не замалчивали. Однако ракурс его рассмотрения менялся с каждым новым виражом генерального курса правящей партии (неважно какой — коммунистической или президентской). В соответствии с этим историки либо приветствовали и прославляли «мудрое решение» советского руководства, либо призывали к «покаянию» и скорбели о «жертвах» разыгравшейся в 1922–1923 гг. «интеллектуальной трагедии». Такое размежевание вызвано, на мой взгляд, безуспешной попыткой решить вопрос о виновности интеллигенции или власти, а также упорным непониманием логики исторического процесса. Чтобы преодолеть возникшие здесь проблемы, мне представляется необходимым, во-первых, уточнить «горизонт» события, т. е. те «фоновые» социокультурные процессы, которые попали в «поле притяжения» изучаемого события, обусловили его специфику. Без их учета историк лишается возможности понять смысл и суть известного ему факта. Во-вторых, нужно, по возможности, избавиться от идеологических штампов и шлейфа мифологем, поскольку в них, как в дымке, оказываются с трудом различимы контуры исторической реальности. Надо сказать, что началось все задолго до того, когда кто-либо хотя бы приблизительно взялся предсказать политическую судьбу героев этой истории. Точкой отсчета может служить печально известный 1909 год. Тогда семь известных мыслителей и публицистов в азарте саморазоблачения и верноподданнического волеизъявления, рожденного страхом перед «грядущим Хамом», положили под топор государственной идеологической машины голову российской интеллигенции — «Вехи» в одночасье разрушили зыбкий мир и не менее хрупкое чувство общей судьбы и беды, которое после поражения первой русской революции затеплилось было в интеллигентской среде. Пятеро из семи авторов сборника оказались впоследствии за границей: кроме умершего в 1920 г. Б. А. Кистяковского и оставшегося в России М. О. Гершензона, другие — Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, А. С. Изгоев (Ланде), С. Л. Франк — были высланы за пределы РСФСР в 1922 г. (П. Б. Струве, как член правительства Врангеля, эмигрировал по собственной инициативе). О том, что интеллигенты-большевики, пришедшие к власти, не забыли «веховскую» провокацию, говорят архивные документы, в которых рядом с фамилией, например, Изгоева, в качестве социально-политической характеристики значится: «старый веховец».Традиционно высылку связывают с началом в 1921 г. проведения новой экономической политики, которая возродила частную инициативу и собственность, а также иллюзию возможного поворота к старым общественным принципам и ценностям. Разразившийся в том же, 1921-м, году в Поволжье и на Украине голод своим масштабом и жестокостью ужаснул и видавшее виды советское руководство, и российскую общественность и Запад. Перед лицом народной трагедии власть и интеллигенция сделали шаг навстречу друг другу — в июле 1921 г. был организован Всероссийский комитет помощи голодающим. Почему-то историки не слишком внимательно отнеслись к проблеме несостоявшегося сотрудничества этих двух групп в рамках Помгола. Но, судя по всему, именно история Комитета помощи голодающим предопределила дальнейший ход интересующих нас событий».