Черкес-рыцарь на службе России. Жизнь и судьба генерал-лейтенанта Сергея Георгиевича Улагая. Продолжение
Автор: Брацун (Вырубов) Егор
Дата: 2012-04-29 14:59
Улагай хочет представиться перед полком в седле. Полковнику Булавинову, моему заместителю, бросил три слова: «Дать хорошего коня». Генералу подвели кабардинца светло-гнедой масти. Он очень легко, «как молодой хорунжий», вскочил в седло. Конь оказался нервный и вьюном завертелся под ним. Что-то было неладное и с казачьим седлом, а длиной стремян и подушкой. Как известно, у казака в седельной подушке по арматурному списку должно быть уложено носильное белье. Это уродовало подушку и делало ее очень жесткой, негладкой, неэластичной. Поправляя что-то под ногой, Улагай с наивной детской улыбкой неискушённо горца смеется и, бросив на меня взгляд, поясняет коротко:- "Никак не приспособлюсь в седле!"Улыбаюсь и я ему, словно говорю: «Да, конечно, к чужому седлу не всегда можно приспособиться сразу, я это понимаю».1-й Лабинский полк встретил генерала Улагая с полным церемонилом. Став перед строем, он повторил те слова, которые сказал почетному караулу. Вселял надежды. А потом объехал ряды, осматривая состояние лошадей»[52]. Ф.И. Елисеев и в чуть более ранних воспоминаниях так же восторгался генералом. Отмечая его «Соколиный взгляд культурного красивого черкеса с тонкими правильными чертами лица». Генерал С.Г. Улагай командовал Кубанской армией в самый грозный для неё момент. В момент полного развала фронта Белого движения, он отступил с Кубанской армией через всю Кубань вдоль Черноморского побережья на Туапсе, из-за политической нестабильности и в Белом движении на Юге России и под ударом превосходящих войск Красной армии. В период отступления был момент, когда С.Г. Улагай со своим штабным поездом одно время был отрезан от Кубанской армии частями красной конницы С.М. Будённого и отступал с частями Донской армии генерала В.И. Сидорина. Вина за общее стратегическое отступление лежит не на С.Г. Улагае как командующем лишь одного соединения, а на всём руководстве Вооружённых Сил На Юге России, в лице генералов А.И. Деникина и его начальника штаба И.П. Романовского. Известно так же, что поражениям и сумятице во время отступления весьма способствовал войсковой атаман Кубанского казачьего войска, Николай Адрианович Букретов. Так в частности на совещании в Крыму в марте 1920 г. он выдвигал требования удаления из Кубанской армии таких видных генералов, как А.Г. Шкуро, С.Г. Улагай, В.Г. Науменко и Н.Г. Бабиев, как лиц «мало ему послушных». Этими действиями войсковой атаман только усиливал рознь и неразбериху в Кубанской армии, когда нужна была твёрдая власть, и фактически обезглавливал её, лишая лучших генералов. На совещании старших начальников Кубанской армии 15 марта 1920 г. в Туапсе, где присутствовал и С.Г. Улагай было принято решение отходить в Грузию из-за неразберихи в верхах Добровольческой армии и правительства Юга России, а так же ввиду неясности, смогут ли Белые войска отстоять Крым в ближайшее время. 22 марта 1920 г. С.Г. Улагай был вызван генералом А.И. Деникиным в Крым для участия в Военном совете, собранном для выбора нового Главнокомандующего. Им был выбран генерал-лейтенант П.Н. Врангель. Вернувшись к Кубанской армии на Черноморское побережье 10 апреля в Сочи С.Г. Улагай сдал командование Кубанской армией кубанскому атаману Н.А. Букретову, и был зачислен в распоряжение Главнокомандующего генерала П.Н. Врангеля. Кубанский генерал-майор В.Г. Науменко в своих дневниках так описывал этот момент: «10 апреля 1920 г. получил назначение прибыть в Сочи, куда приехал генерал Улагай и терский атаман. Здесь Улагай и Шкуро рассказали о положении дел. Атаманы Донской и Терский решили перевезти своих казаков в Крым. Улагай настаивал на переводе кубанцев, но Букретов категорически воспротивился этому, говоря, что, ни один кубанец не последует в Крым. Тогда Улагай отказался от командования армией и принял её на себя Букретов, который заявил, что армия Кубанская боеспособна, настроена отлично и готова воевать, но тормозят всё дело Шкуро, Бабиев, Науменко, присутствие которых в армии не желательно. Вследствие этого генерал Врангель отдал приказ об отозвании нас в его распоряжение. Причём Улагай добавил, что Букретов желает, чтобы бы мы выехали до его приезда в Сочи. Итак, мы, казаки – Улагай, Шкуро, Бабиев и я, не у дел, и нас заменили – Букретов, Морозов»[53]. Так же о поведении и роли атамана Н.А. Букретова в тех трагических событиях сохранились вспоминания генерала барона П.Н. Врангеля: «В Севастополь вновь прибыли с Кавказского побережья генерал Улагай и командир Донского корпуса генерал Стариков. Попытки генерала Улагая перейти в наступление оказались тщетными. Казаки совсем не хотели драться. Среди кубанского правительства, рады и высшего командования кубанцев и донцов происходили нелады. Генералы Улагай и Стариков настаивали на перевозке кубанцев и донцов в Крым, однако кубанский атаман генерал Букретов не соглашался. Я собрал совещание из атаманов донского, кубанского и терского войск, генералов Улагая и Старикова, генерала Шатилова, генерала Махрова и командующего флотом. Генералы Улагай и Стариков повторили свои доклады. Атаманы донской и терский их поддержали, генерал Букретов вновь заявил, что считает перевозку кубанцев в Крым нежелательной, что, как кубанский атаман, он считает необходимым предварительно опросить всех казаков об их желании. На мое возражение, что я не могу допустить обсуждений казаками приказаний начальников, генерал Букретов ответил:
- "А я, как атаман, не могу допустить, чтобы казаков перевезли в Крым, где они будут пасынками, как были всегда в Добровольческой армии. В этом я не вижу надобности. Неправда, что казаки не желают драться. Не желают драться лишь их старшие начальники — генералы Улагай, Шкуро, Науменко, Бабиев и другие".
-"Раз так, то пускай сам генерал Букретов командует армией", вспылил генерал Улагай. Я остановил его и обратился к Букретову:
- "Вы упрекаете старших начальников в нежелании драться. Зная всех их, я, конечно, этому верить не могу; однако из Ваших слов мне ясно, что, при подобном отношении атамана, правительства и рады к высшему командному составу, последний не может иметь среди казаков должного авторитета. Вы уверяете, что казаки готовы драться с другими начальниками. Отлично, вступайте в командование Кубанской армией сами и бейте большевиков".
-"Нет, командовать армией я не согласен".
-"В таком случае, нам разговаривать не о чем. Ответственность взять на себя вы не хотите, а агитацию безответственных лиц среди казаков против их командующего армией я допустить не могу. Можете идти, но из Крыма вы не выедете". Я обратился к генералу Герасимову: "Поручаю Вам принять меры, чтобы ни одно из отходящих из Крыма судов не приняло на свой борт генерала Букретова". Генерал Букретов вышел. Все присутствующие казались весьма смущенными. Генерал Богаевский и генерал Вдовенко стали убеждать меня изменить мое решение.
-"Атаман лицо неприкосновенное", говорил генерал Богаевский, "вы только что отдали с согласия атаманов приказ, где подтвердили права казачества на внутреннее самоуправление; задержание генерала Букретова произведет тяжелое впечатление на всех казаков..." Генерал Шатилов стал также убеждать меня. Я твердо стоял на своем:"Я не могу допустить, чтобы генерал Букретов вернулся к армии и там продолжал агитацию. Я ни одну минуту не верю ему, что казаки готовы драться, но пусть он сам несет ответственность за все, что произойдет...". Наконец генерал Шатилов предложил поехать к генералу Букретову и лично переговорить с ним. Через полчаса генерал Шатилов вернулся и сообщил, что генерал Букретов готов согласиться на командование армией. Я вновь просил генерала Шатилова проехать к кубанскому атаману и передать ему, что я сожалею о происшедшем недоразумении и прошу его вернуться на совещание. Генерал Букретов прибыл.
- "Я рад узнать, что Вы изменили свое решение и готовы принять на себя тяжелую ответственность. Забудем все бывшие недоразумения", сказал я, протягивая ему руку. Тут же подписал я приказ о назначении генерала Букретова командующим Кубанской армией и зачислении в мое распоряжение генералов Улагая, Шкуро, Науменко и Бабиева»[54]. Из всего вышеизложенного нужно сделать вывод, вины С.Г. Улагая за капитуляцию Кубанской армии 18 - 20 апреля 1920 г. в трагичных для неё военных и политических условиях в районе Сочи-Адлера нету никакой. Сергей Георгиевич до последнего стремился переправить армию в Крым, и остаться с ней до конца, однако то недоверие, которое поселилось в сердцах добровольцев и казаков сыграло свою зловещую роль в трагедии Кубанской армии и всего Белого движения на Юге России. Вспоминая, о самом моменте сдачи Кубанской армии полковник Ф.И. Елисеев так вспоминал и про авторитет С.Г. Улагая: «Казалось бы – подай пароходы из Крыма с отозванными генералами Улагаем, Шкуро, Науменко, Бабиевым и Муравьёвым, и всё устремилось бы к посадке, и ушли бы в Крым, в Батум, «к турку», хоть «к чёрту на рога», но только не сдаваться красным»[55]. Изрядная доля вины за капитуляцию Кубанской армии лежит на кубанском атамане Н.А. Букретове, который перед капитуляцией утверждал, «что будет с армией до конца», что не помешало ему бежать в Грузию, когда им же самим было объявлено решение о сдачи армии. Увы, герой Первой мировой войны на Кавказском фронте в годы кровавой междоусобицы оказался не в своё время не в своём месте. В подтверждении этих воспоминаний Ф.И. Елисеева в документальной повести Р. Говоровского «Кубань. Весна двадцатого» говорится: «Генерал С.Г. Улагай, энергичный черкес, был командиром Кубанской армии сумел выхватить несколько судов для своих казаков, да еще умыкнул у донцов пароход "Аю-Даг" ... Отборные части кубанцев с седлами на плечах понуро брели по шатким сходням, заполняя трюмы и палубы. Многие не смогли сдержать слезы, прощаясь с родной землей ...»[56]. Но на этом роль С.Г. Улагая как видного военного представителя Кубанского казачества при ставке генерала П.Н. Врангеля не закончилась. Так например в Феодосии по инициативе генерала С.Г. Улагая 25 июня 1920 г. собрался съезд членов Рады и уполномоченных от кубанских станиц. Эта крымская «Рада» выбрала своим председателем врангелевца Фендрикова, почетным председателем - П.Н. Врангеля. Феодосийское совещание, присвоив себе функции Краевой рады, осудило деятельность кубанского атамана генерала Н.А. Букретова и правительства В. Иваниса. Войсковым атаманом был избран С.Г. Улагай. Как писал журнал «Вольное казачество», это была борьба «русских кубанцев» против «кубанцев-самостийников»[57]. В августе 1920 г. генерал С.Г. Улагай руководил десантной операцией частей Русской армии из Крыма на Кубань. Эта операция вошла в историю Гражданской войны под названием «Улагаевского десанта». Войска генерал-лейтенанта С. Г. Улагая высадились в районе Ахтари практически без противодействия с 14 по 17 августа 1920 г. Однако поднять кубанское казачество С.Г. Улагаю не удалось.
На фото: карта Улагаевского десанта:
Десант на Кубань, одна из последних ставок Белого движения в Гражданской войне, потерпел поражение. Написание полной истории и очерка Улагаевского десанта это отдельная тема, так как она идёт в русле изучения Гражданской войны. Хотелось бы поместить выдержки из второй части воспоминаний генерала П.Н. Врангеля касающихся Улагаевского десанта, чтобы читатель сам мог составить для себя картину боёв на Кубани в августе 1920 г.: «По занятии Кубани, как указано было выше, я намечал оттянуть войска к Перекопу, перебросить на Тамань весь Донской корпус и, обеспечив прочную базу на Кубани, приступить к очищению Донской области. Во главе десантного отряда был поставлен генерал Улагай. Заменить его было некем. Пользуясь широким обаянием среди казаков, генерал Улагай один мог с успехом "объявить сполох", поднять казачество и повести его за собой. За ним должны были, казалось, пойти все. Отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса. Я знал его отрицательные свойства, — отсутствие способности к организации, свойство легко переходить от большого подъема духа к унынию. Ему необходимо было придать твердого и знающего начальника штаба. На эту должность я наметил генерала Коновалова, однако последний настойчиво просил его не назначать. Генерал Шатилов горячо рекомендовал мне генерала Драценко, занимавшего должность моего представителя в Батуми. О генерале Драценко я неоднократно слышал самые лучшие отзывы от генерала Деникина, Романовского и Эрдели, в бытность которого главноначальствующим Северного Кавказа генерал Драценко действовал против мятежных горцев. Генерал Шатилов знал генерала Драценко еще по Великой войне, где они служили вместе в штабе генерала Юденича. Позднее, в начале 19-го года при очищении мною от красных Северного Кавказа, генерал Драценко сражался под начальством генерала Шатилова в Дагестане, а затем, после ранения последнего некоторое время заменял его, действуя весьма удачно. Я вызвал генерала Драценко к себе, беседовал с ним и вынес о нем благоприятное впечатление. Генералу Улагаю Драценко также понравился и он предложил ему должность начальника штаба, на что Драценко охотно согласился. Дав генералам Улагаю и Драценко общие указания, указав задачу и наметив те силы и средства, которые по обстановке я мог дать им для выполнения этой задачи, я предоставил им самостоятельно разобрать план операции, распределить войска, указать войскам частные задачи, наладить снабжение, поручив генералу Шатилову лишь общее наблюдение. В дальнейшем, будучи всецело поглощен вопросами государственными и руководством войск на северном фронте, я мало вникал в выполнение порученной мной генералам Шатилову, Улагаю и Драценко задачи. Это было с моей стороны, как показали события, крупной ошибкой. Уже прибыв в Феодосию на посадку войск 29-го июля, я мог убедиться в этом. Огромный штаб генерала Улагая, помимо своей громоздкости, производил впечатление совершенно не сорганизованного, собранного видимо из случайных людей, между собой ничем не спаянных. Громадный тыл неминуемо должен был обременить войска». «Операция на Кубани развивалась успешно, 5-го августа войска генерала Улагая вышли на линию станиц Тимашевская — Брюховецкая, нанеся противнику ряд жестоких поражений. Наголову разбив Кавказскую казачью дивизию красных, захватив много пленных во главе с начальником дивизии, "товарищем" Мейером, со всем его штабом и всю артиллерию дивизии, части генерала Улагая соединились с повстанцами полковника Скакуна. К нашим частям присоединилось до 2000 человек казаков освобожденных станиц». «Между тем, наши части на Кубани, заняв 5-го августа станицы Поповичевская, Тимашевская, Брюховецкая, далее не продвигались. Последние сведения о противнике сообщали о сосредоточении красных на линии реки Бейсуг и переброске на линию Дядьковская, Медведовская, Старовеличковская резервов IХ-ой армии "товарища" Левандовского. Против частей генерала Улагая были обнаружены новые части: 2-ая и 3-я Уральские стрелковые бригады, 26-ая бригада 9-ой стрелковой дивизии. Было ясно, что противник начал сосредоточение своих войск для борьбы с нашим десантом. Нельзя было терять ни одного дня; каждый лишний день давал противнику возможность подвести свежие силы. Между тем генерал Улагай в течение 6-го, 7-го и 8-го августа продолжал стоять на месте. От начальника Керченского укрепленного района генерала Зигеля поступило донесение, что высланные на Тамань наши разведчики обнаружили отход противника. Генерал Зигель отдал распоряжение, наспех сформированному из запасных и тыловых частей в Керчи отряду, высадиться на Тамань. Утром 10-го августа я выехал в Керчь. Непростительное промедление движения частей генерала Улагая тревожило меня, беспокойные мысли сверлили мозг. На станции Владиславовна ко мне вошел генерал Шатилов. По расстроенному виду его я сразу догадался, что он принес дурные вести. Генерал Шатилов, молча, протянул мне телеграмму генерала Улагая. Последний телеграфировал, что в виду обнаружения вновь прибывших свежих частей противника и подавляющей численности врага, положение серьезное и просил спешно выслать к поселку Ахтарскому суда, для обеспечения погрузки десанта. Предчувствие не обмануло меня. Краткие сообщения радио не давали возможности составить себе определенную картину происшедшего, однако, неудача всей задуманной операции уже определенно обозначилась. Необходимое условие успеха — внезапность была уже утеряна; инициатива выпущена из рук и сама вера в успех у начальника отряда поколеблена. Вместе с тем очищение противником Таманского полуострова давало некоторые надежды, что не все еще потеряно. Если бы генералу Улагаю удалось разбить выдвинутые против него с Таманского полуострова части и перенести базирование свое на Тамань, наше положение оказалось бы достаточно прочным. К сожалению, для прочного закрепления впредь до подхода частей генерала Улагая к Тамани, войск под рукой не было. Генерал Зигель успел сформировать в Керчи сборную роту и сотню пластунов при одном орудии. Слабой численности и состава, эти части не представляли боевой силы. Напряженные бои на северном фронте не позволяли взять оттуда ни одного человека. Утром 11-го августа я проехал в станицу Таманскую, где присутствовал на молебне и говорил со станичным сбором. Станица была почти пуста. Немногие оставшиеся казаки были совершенно запуганы, не веря в наш успех и ожидая ежечасно возвращения красных. Наши части были уже верстах в десяти к востоку от станицы. Противник отходил, не оказывая сопротивления. По возвращении в Керчь я нашел телеграмму генерала Бабиева, доблестного начальника 1-ой Кубанской казачьей дивизии. Последний сообщал о крупном успехе, достигнутом им в районе станиц Брыньковской и Ольгинской. Ему известно было о посланной накануне мне телеграмме генерала Улагая, однако, по его, генерала Бабиева, убеждению, обстановка для нас в настоящее время была благоприятна и не было оснований отказываться от продолжения операций. Связь его с генералом Улагаем была утеряна, а потому он доносил непосредственно мне. Телеграмму генерала Бабиева я летчиком выслал генералу Улагаю, добавив, что со своей стороны также считаю необходимым операцию продолжать, имея в виду при первой возможности перебросить базирование на Тамань. От генерала Улагая я требовал сообщения мне подробной обстановки. 12-го утром от генерала Улагая была получена телеграмма: в виду изменившейся обстановки необходимость пересылки кораблей отпадает. Телеграмма эта мало успокоила меня. Резкая перемена настроения начальника отряда ясно показывала, что равновесие духа было уже утеряно. Вечером вернулся летчик, с подробным докладом об обстановке. Наши части 5-го августа заняли: 1-ая Кубанская дивизия генерала Бабиева — станицу Переяславскую, сводная дивизия генерала Казановича — станицу Тимашевскую, 2-ая Кубанская казачья дивизия генерала Шифнер-Маркевича — станицу Поповичевскую, станицы Староджерелиевскую и Полтавскую. Здесь обнаружены были части переброшенные с Таманского полуострова. В районе станиц Старо-Величковской, Дядьковской, противник продолжал удерживаться. Вместе с тем красные развертывались по линии реки Бейсуг. Из перехваченного приказа красных явствовало, что в этом районе сосредоточилась ударная группа с целью нанесения удара по нашей базе. К сожалению, генерал Улагай, вопреки собственным своим словам, обращенным к начальнику: "только решительное движение даст нам успех. База наша на Кубани. Корабли для нас сожжены", сковал себя огромным громоздким тылом. В месте высадки — станице Приморско-Ахтарской — были сосредоточены большие запасы оружия, снарядов и продовольствия. Здесь же оставались последовавшие за армией на Кубань, семьи воинских чинов и беженцы. Наши части, при движении своем вперед, вынуждены были оглядываться назад. Получив сведения о сосредоточении красных по линии реки Бейсуг и опасаясь за свою базу, генерал Улагай заколебался. Генералы Казанович и Бабиев доказывали необходимость немедленного движения на Екатеринодар, где, по донесениям перебежчиков, красных войск почти не было и царила полная паника, однако начальник отряда в течение 6-го и 7-го августа не мог принять определенного решения. На 8-ое число им отдано было приказание генералу Бабиеву разбить ударную группу красных в районе станицы Брыньковской — хутора Привольный, прочим частям — обеспечивать занятые пункты. Между тем, противник сам перешел в наступление и 8-го августа продвинулся в тыл нашим частям, достигнув станицы Роговской. Однако, здесь он был атакован частями генерала Бабиева и отброшен вновь к станице Брыньковской. 9-го противник перешел в наступление против частей генералов Шифнер-Маркевича и Казановича и одновременно атаковал терцев, прикрывавших станицу Ольгинскую. Терцы были потеснены. Расположенный в станице штаб десантного отряда вынужден был под огнем противника отходить. Генерал Улагай из Ольгинской проехал в штаб сводной дивизии, ведшей упорный бой с красными. От генерала Шифнер-Маркевича пришло донесение, что он, понеся большие потери, начал отходить. К вечеру связь с генералом Бабиевым была прервана. В ночь на 10-ое августа генерал Улагай отдал приказ 2-ой Кубанской и сводной дивизиям отходить к станице Гривенской. Тогда же им была отправлена телеграмма с просьбой о присылке кораблей. Между тем генерал Бабиев 9-го августа нанес противнику в районе хутора Ищенко — станицы Брыньковской жестокий удар, захватив до 1000 пленных и много пулеметов. Оставив передовые части на линии реки Бейсуг, генерал Бабиев к ночи отошел к станице Ольгинской. Здесь, 10-го числа, узнав о посланной мне генералом Улагаем телеграмме и не имея с ним связи, генерал Бабиев решил телеграфировать мне. В течение 10-го и 11-го августа красные безуспешно атаковали части 1-ой кубанской дивизии. Станицы Брыньковская и Ольгинская переходили из рук в руки, однако все усилия противника были тщетны и к вечеру 11-го августа наши части удержали свое расположение. К вечеру этого дня генерал Бабиев вошел в связь с генералом Улагаем. Получив сведения об отходе 2-ой Кубанской и сводной дивизий к станице Гривенской, генерал Бабиев, прикрывая отходящие из поселка Ахтарского огромные обозы, 12-го августа перешел в район хутора Степного — станицы Карпильской. Летчик привез адресованную генералу Шатилову записку начальника штаба генерала Улагая, генерала Драценко. Последний сообщал, что вследствие создавшихся между начальником отряда и им отношений, он, в интересах дела, считает необходимым замену себя другим лицом, что и ныне уже он фактически устранен генералом Улагаем от дела, а между тем тяжелая обстановка требует сосредоточения работы штаба в опытных руках. По докладу летчика, недоразумения между начальником отряда и его начальником штаба не составляли секрета. О них открыто говорили в войсках и генерал Улагай не скрывал своего неудовольствия генералом Драценко. Я приказал генералу Коновалову немедленно отправиться к генералу Улагаю, где заменить генерала Драценко, которому прибыть ко мне. В тот же день генерал Коновалов вылетел в Гривенскую. В течении 13-го августа части генерала Улагая несколько продвинулись, заняв район станиц Староджерельевская, Новониколаевская, хутор Степной, 14-го с утра противник перешел на всем фронте в наступление и овладел станицами Староджерельевской и Новониколаевской. В этом районе обнаружено было около трех дивизий пехоты и дивизии конницы красных с многочисленной артиллерией. Между тем наши части на Тамани продолжали медленно продвигаться. Сюда перебросил я отряд генерала Черепова (Корниловское военное училище и Черкесский дивизион), высадившийся одновременно с частями генерала Улагая, южнее Анапы и долженствовавший войти в связь с действовавшими там зелеными. Надежды, возлагавшиеся на зеленых, не оправдались. Атакованный красными отряд генерала Черепова был прижат к морю, где с трудом продолжал держаться. Несмотря на тяжелые потери, юнкера выглядели молодцами. 13-го августа нами на Тамани заняты были станицы Актанизовская и Вышестеблиевская. Однако, дальше продвижение наше стало встречать серьезное сопротивление. Противник, оттеснив части генерала Улагая к Гривенской, успел освободить свои части с Тамани и красные спешили восстановить здесь утерянное». Касаясь непосредственно личности С.Г. Улагая я бы хотел лишь сопоставить те оценки, которые дают непосредственно С.Г. Улагаю как командующему десантом и его полководческим талантам. Советский военный историк А.В.Голубев, сам участвовавший в боях с десантом Улагая писал в 1929 г.: «Улагай крепко держал в руках управление своими частями и, несмотря на ряд частных поражений, не допустил разгрома своих главных сил. Это и дало ему возможность планомерно произвести обратную эвакуацию в Крым, забрав с собой не только все свои части, больных и раненых, но и мобилизованных, бело-зеленых, пленных красноармейцев, в том числе и раненых»[58]. По оценке полковника И.М. Калинина, С.Г. Улагай был «вполне приличным человеком, прекрасным рубакой-кавалеристом, но полководцем сомнительных качеств…, во всем покорным Врангелю…» На взгляд генерала Я. А. Слащёва, он был «человеком безусловно честным, но без широкого военного образования», а для командования десантом П. Н. Врангель избрал его «как популярного кубанского генерала, кажется, единственного из „известностей“, не запятнавших себя грабежом»[59]. Уже в эмиграции командир 2 – го кубанского полка Ф. Головко писал генерал-лейтенанту В.Л. Покровскому: «Скажу только, что Ваше имя не забыто кубанскими казаками, и во многих станицах, особенно в ст. Брюховецкой, старики интересовались, почему не было Вас - имя генерала Улагая для казаков было мертво. Подъема среди казаков не было, и создать его не сумели». А.В. Казаков в статье «Улагаи на Балканах» так оценивает неудачу десанта: «Одной из причин неудачи стали интриги в руководстве операцией за спиной Улагая, в результате чего последний «оказался крайним» и генералом Врангелем был уволен из армии». Около 12 тысяч кубанских казаков «ушли» вместе с Улагаевским десантом в Крым. За десантную операцию на Кубань он был награжден 25 августа 1920 г. учрежденным генералом П.Н. Врангелем вместо ордена Святого Георгия одним из высших орденов Русской армии в Крыму – орденом Святителя Николая Чудотворца II степени[60]. После неудачи десанта, в сентябре 1920 г. С.Г. Улагай вышел в отставку. В.Г. Науменко в своих дневниках так характеризует этот период взаимоотношений ставки П.Н. Врангеля и Кубанского казачества, где С.Г. Улагай играл видную роль: «Обдумав положение кубанского вопроса и отношение к нему главного командования, пришёл к выводу, что Иванис главному командованию выгоден, при нём они надеются взять казачество в свои руки. Обращают внимание подробности: Улагая держат в тени, Ткачёва как атамана считают совершенно невозможным. Меня к делу организации не допускают»[61]. Однако в конце октября 1920 г. в обзоре сведений особого отдела ВЧК Кавказского фронта о подпольной деятельности Белого движения на Кубани сообщалось: «Есть точные и достоверные сведения, что в Крыму в Евпатории генерал Улагай формирует новый десант в 15000 чел[овек], который предполагает высадить на Кубань для соединения с укрывающимися бандами»[62]. Предполагал ли генерал П.Н. Врангель устраивать новый «десант на Кубань» в самом конце Гражданской войны на юге России и вновь назначить на посту начальника С.Г. Улагая пока остаётся тайной. Нужно отметить что «память» о генерале С.Г. Улагае сохранилась и в советской поэзии. Так известен отрывок из стихотворения поэта Владимира Александровича Луговского «Песнь о ветре» написанного в 1926 г. и посвящённого событиям Гражданской войны:
«Идет эта песня, ногам помогая,
Качая штыки, по следам Улагая,
То чешской, то польской, то русской речью -
За Волгу, за Дон, за Урал, в Семиречье».
В художественной литературе отражающей события Гражданской войны на Юге России Сергей Георгиевич Улагай является одним из прототипов генерала Григория Чарноты - персонажа известной пьесы «Бег» Михаила Афанасьевича Булгакова. По другим данным образ это выведен из личности кубанского генерала А.Г. Шкуро. В романе П.Н. Краснова «Белая свитка» о генерале С.Г. Улагае есть такие строки: «Шестой, предпоследний номер: «C.Machts: Tscherkessischer Zapfenstreich, - черкесская заря. Вечерняя заря русских черкесов ... Русских?.. Да, рус-ских ... Разве они все эти доблестные Султан-Гиреи, лихие Улагаи, все эти мужественные люди с благородным харак¬тером не были русскими, верными слугами своего Государя?». Так же ещё в 1919 г. в честь успешного белого генерала был назван один из бронетракторов Кавказской армии «Генерал Улагай».
Хотелось бы так же отметить ряд моментов об участии С.Г. Улагая в Гражданской войне. Сейчас становится нормой говорить о том, что многие национальные окраины были за власть большевиков, сам состав партии большевиков был весьма интернационален, всё это так. И всегда противопоставляют бывшую Российскую Империю называемую «тюрьмой народов» за идеалы которой, и сражалось Белое движение, и Советскую Россию, которая дала большую самостоятельность национальным окраинам. Однако если посмотреть на тот факт, что многие офицеры и солдаты бывшей Кавказской туземной дивизии сражались в рядах Белого движения за Единую – Неделимую Россию, если генерал С.Г. Улагай черкес по отцу, был одним из виднейших военноначальников Белого движения, то возникает вопрос, неужели они воевали за так называемое своё «закабаление», и «тюрьму народов»? Генерал С.Г. Улагай твёрдо помнил свой воинский долг и Присягу, он был чужд политиканству, в отличие от некоторых верхов Добровольческой армии, так и со стороны кубанских самостийников, подрывавших изнутри начала российской государственности и дисциплины в Кубанской армии.
В ЭМИГРАЦИИ 1920 – 1944 гг.
После прорыва Красной армии через Перекоп в ноябре 1920 г. уйдя в эмиграцию, генерал С. Г. Улагай проживал сначала в Королевстве Сербов Хорватов Словенцев, затем переехал во Францию, где поселился в Марселе. Подводя итоги боевой жизни генерала С.Г. Улагая на службе России В.И. Шкуро справедливо отмечает один аспект: «Ведь именно благодаря ему (С.Г. Улагаю прим. Е.Б.) весь цивилизованный мир открыл для себя, что черкесы были искусными всадниками не только во времена М.Ю. Лермонтова или Л.Н. Толстого, но сохранили эти качества после искоренения абречества». О жизни и деятельности С.Г. Улагая в эмиграции сохранилось значительное количество документов в ведомствах государственной безопасности и разведки СССР, в 20-х - 40-х гг. XX века отслеживавших обстановку в российской военной эмиграции. Так в выпущенном Институтом военной истории МО совместно с ФСБ и СВР России в Москве в 1998 г. в 3-х томном сборнике документов «Российская военная эмиграция 20 - 40-х годов» С.Г. Улагай упоминается неоднократно. Здесь хотелось бы коснутся тех выдержек, которые даются ему, и той деятельности, которой он занимался в первые годы эмиграции.
«Генерал Улагай, глубоко честный, порядочный человек, прекрасный начальник и бесконечно храбрый офицер».
«Генерал Улагай - безусловно, честен, в боевом отношении слышал отличные отзывы».
«Улагай - кубанский генерал и Андгуладзе - бывший начдив; оба люди честные и пользующиеся авторитетом среди своих войск».
Сманив Слащёва, большевики попытались сманить на свою сторону бывшего командира Кубанского корпуса генерала Улагая, но попытка не удалась».
«Улагай. Прекрасный кавалерист, пользуется любовью и популярностью среди казаков, способен поднять и увлечь массу»[63].
Совместно с генералом А.Г. Шкуро С.Г. Улагай предполагали вместе устроить новый десант на Кубань в начале 1922 г.:
«Оперативный план Врангеля в общих чертах аналогичен плану Шкуро, но охватывает в своем масштабе не только Кавказ, но и весь юг России. В стратегическом отношении расхождение между Шкуро и Врангелем небольшое. В открытом письме к казакам атаман Краснов, выступая от имени Врангеля, зазывает к себе казаков и предостерегает их от участия в предприятии Шкуро-Улагая, которые хотят снарядить десанты мелкими партиями на Кавказ и на Кубань. Краснов предупреждает, что англичане дают слишком, мало денег, слишком, мало оружия, так что в лучшем случае эти отряды увеличивают только число разбойников, живущих в горах. Краснов предлагает примкнуть к Врангелю, который весной двинется на Россию общим широким фронтом». В августе 1922 г. С.Г. Улагай вновь упоминается как один из лидеров будущей высадки и организации нового восстания против большевиков:
«Такой смысл имеет до некоторой степени и организующееся восстание на Северном Кавказе, в Кубани, где сосредоточиваются со всех сторон террористы и другие для руководства восстанием. С этой целью - организовать восстание, едет и ген[ерал] Улагай». В донесении осени 1922 г. С.Г. Улагай упоминается как возможный глава повстанческой армии на Кавказе. Известно, что в это время С.Г. Улагай находился в Константинополе и занимался планированием. О подобных планах упоминается в донесениях и весной 1923 г.: «Генерал Улагай. В начале этого года ген[ералом] Улагаем на черноморское побережье с целью организовать восстание была отправлена группа лиц. Однако эта группа вернулась безрезультатно. Турецкая полиция заинтересовалась этими лицами и решила произвести у ген[ерала] Улагая обыск, который не дал никаких результатов. Дабы не отпугнуть Улагая, турецкая полиция извинилась, объяснив свою «ошибку. смешением его с полк[овником] Улагаем. Генералу же было разрешено носить оружие. Это обстоятельство окрылило генерала, который уже вновь набрал группу из 10 человек. В начале марта с.г, ПОД его руководством выехали на шлюпке в район Сочи - Батум из бывших его организации следующие лица: 1) Полк[овник] Васильев, уроженец станицы Отрадной Кубанской области, 2) Чиновник Стропун Василий Яковлевич, З) Полк[овник] Орлов Петр Лукич, 4) Полк[овник] Козлихин Дмитрий Максимович, 5) Полк[овник] Кравченко Афанасий Иванович, 6) Войсковой старшина Ковалев Григорий Васильевич, 7) Полк[овник] Назаренко, 8) Казак Раднинский. Путь, намеченный ими, идет от Новороссийска на Краснодар через станицы Георгиафинская, Новодмитревская, Рязанская, Некрасовская, Усть-Лабинская, Кореновская, Старо - и Ново-Леушковская, Средне-Егоруцкая, Кагальницкая, город Нахичевань, Таганрог и до Матвеева Кургана по железной дороге на север от Таганрога».
В мае 1923 г. ввиду возможной предстоящей высадки в СССР С.Г. Улагай упоминается в донесениях как глава Кубанского корпуса.
Упоминается С.Г. Улагай и как один из глав Горского активного монархического центра осенью 1923 г.: «Горский активный монархический центр. Председателем союза состоит генерал Габаев, секретарем и товарищем председателя князь Бекович-Черкасский. В комитет входят генералы Улагай и султан Келег-Гирей. Политическая работа ведется довольно интенсивно. Посылаются люди со специальными заданиями по агитации и разведке. Комитет держит связь с представительством Высшего Монархического Совета и союзом .Возрождения - в Константинополе. Переотправка людей производится через передаточный французский пункт Ризе, а оттуда дальше в Россию. Средства Комитет получает от французов.
Комитет является сторонником Николая Николаевича, которого регулярно оповещает о своей работе. Пользуясь общностью религии, комитет имеет связи с правящей партией в Турции, и зондирует почву относительно координирования работы среди мусульман-горцев Кавказа.
Французы пытались толкнуть комитет на путь террористических актов в России, но последний в лице Бековича-Черкасского категорически отказался от такого рода работы.
Комитет завязал сношения и с фашистами, но от совместной работы, впредь до получения директивы Николая Николаевича, отказался.
С Врангелем отношения натянутые. Причина размолвки - личные отношения Врангеля и генерала Улагая ...». В опубликованных документах так же летом 1923 г. упоминается и некое ранее существование организация «Покровского - Улагая». Однако что это за организация, чем она занималась в эмиграции, какую роль играл в ней С.Г. Улагай сказать нельзя. Упоминался С.Г. Улагай и как лицо якобы «сочувствующее возвращению в СССР для строительства новой жизни» что, однако не подтверждено никакими фактами. (Все материалы из телеграмм: Русская военная эмиграция 20-40 годов. Документы и материалы. М., 1998 г. Тома 1,2,3).
Таким образом, из данных рассекреченных архивов ФСБ опубликованных в 1998 г. можно сделать определённый вывод о характеристике и самого С.Г. Улагая и о его деятельности в первые годы эмиграции. Как это не выглядит странно, но даже советские агенты давали С.Г. Улагаю очень хорошие характеристики. Сам С.Г. Улагай играл важную роль в эмигрантской жизни Белого движения, особенно популярен он был среди кубанских казаков и горцев. Несколько раз выдвигался как кандидат на командование новым десантом на Кубань и Кавказ, что говорит об опыте и учёте им ошибок прошлого десанта 1920 г. В первые годы эмиграции С.Г. Улагай отнюдь не сидел сложа руки и продолжал служить России и тем идеалам за которые он боролся.
Так же известно что находясь в эмиграции С.Г. Улагай создал казачью цирковую труппу верховых наездников, с которой гастролировал по Европе и Америке, чем и зарабатывал на жизнь. Нужно отметить, что многие казаки и казачьи генералы оказавшись в эмиграции, занимались этим же. Широко известны цирковые казачьи группы кубанского генерала А.Г. Шкуро, и кубанского полковника Ф.И. Елисеева. Например, Фёдор Иванович Елисеев разослал бывшим генералам, офицерам и казакам Русской Императорской Армии, фотоальбомы, где была запечатлена джигитовка его казаков. Известен ответ-отзыв С.Г. Улагая на этот фотоальбом: «От бывшего Командующего Кубанской Армией в 1920 году гене¬рал-лейтенанта Улагая:
«Письмо Ваше и альбом джигитов получил. Спасибо за память и за доброе слово.
Картины былой военной нашей службы, родные картины нашей единственной в мире джигитовки - хоть на короткое время оттеснили эти безотрадные дни, бесконечные туманы жизни изгнанника и пе¬ренесли мечты - и мечты и мысли - в другую эпоху, в другие переживания.
Хорошее Вы дело делаете. Не имея пока возможностей служить Ро¬дине более активным образом - Вы, со своими джигитами, рассказываете
перед иностранцами картины былой славной могучей России, о которой, я думаю, во многих-многих странах не имели и не имеют настоящего представления.
Прошу принять и передать всем участникам альбома мою искреннюю благодарность за добрую память.
Без дерзания, без активности, без риска мы никогда не выберемся из проклятого болота. Новые силы, новая здоровая энергия, дерзновение и дерзновение - только это может оживить наши апатичные безвольные души. Крепко жму Вашу руку. Еще раз благодарю за память. Мой сердечный привет всем казакам-соподвижникам.
Уважающий Вас, С. Улагай 9 сентября 1925 г. Марсель, Франция».
(Письмо написано от руки четким размашистым почерком.)»[64].
Приписываемая генералу деятельность в эмиграции, в Албании при государственном перевороте 1928 г. и сотрудничество с Вермахтом в годы Второй мировой войны – являются ошибочными данными и неверными домыслами. Так например в БСЭ о С.Г. Улагае приводятся следующие данные: «Улагай Сергей Георгиевич [19(31).10.1875 — после 1945], белогвардейский генерал-лейтенант (1919). Родился в Кубанской области в семье офицера-черкеса. Окончил Николаевское кавалеристское училище (1897). Участник русско-японской и 1-й мировой войн, командир кубанского казачьего полка, полковник. За участие в корниловщине арестован, бежал на Кубань. Весной 1918 присоединился к белогвардейской Добровольческой армии генерала Л. Г. Корнилова. Служил в деникинских войсках, с июля 1918 начальник 2-й Кубанской казачьей дивизии, с февраля 1919 командир 2-го Кубанского казачьего корпуса, был разбит: Красной Армией в Донбассе и под Ростовом. Руководил так называемым Улагаевским десантом 1920 на Кубани, после которого уволен генералом П. Н. Врангелем из армии. Эмигрировал в Югославию, затем служил в албанской армии. В декабре 1924 во главе отряда казаков участвовал в контрреволюционном перевороте А. Зогу в Албании. Во время 2-й мировой войны 1939—45) активно сотрудничал вместе с П. Н. Красновым с гитлеровцами, помогая им формировать казачьи части из белоэмигрантов и изменников. В 1945 сдался англичанам и как албанский подданный, в отличие от своих сообщников, не был выдан советскому командованию, избежав возмездия за свои преступления»[65]. На самом деле ведущую роль в государственном перевороте в Албании в 1928 г. сыграл полковник Кучук Касполетович Улагай (23.01. 1893 – 08.04.1953 гг.) однофамилец и дальний родственник Сергея Георгиевича, так же являвшимся офицером Русской Императорской Армии и участником Белого движения в годы Гражданской войны в России. Хотелось бы сказать несколько слов и К.К. Улагае.Улагай Кучук Касполетович (23.01.1893-08.04.1953), происходил из натухайских дворян (узденей-тлякотлеш), сын статского советника Кубанской области. Окончил Екатеринодарское реальное училище, Елисаветградское кавалерийское училище в 1913 г. В чине корнета зачислен в 18-й драгунский Северский короля Датского Христиана IX полк[66]. В этом полку К.К. Улагай служил в годы Первой мировой войны вместе с С.М. Будённым. Который был тогда в чине унтер-офицера и К.К. Улагай непосредственно командовал им. Сам С.М. Будённый оставил о К.К. Улагае негативные отзывы, обвинял в трусости. Однако награды К.К. Улагая который был награжден орденами Святой Анны 2-й степени с мечами, Святого Станислава 3-й степени с мечами, Святой Анны 3-й степени с мечами, Святого Станислава 2-й степени с мечами, Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» не позволяют сделать такого вывода. Скорее негативные отзывы это результат неизгладимого следа Гражданской войны, где С.М. Будённый воевал за Красных, а К.К. Улагай за Белых. В эмиграции К.К. Улагай отличился на службе в Албании тем что в декабре 1924 г., с боями помог вернуться в Тирану изгнанному премьер-министру Ахмету Зогу, позднее провозглашенному королем Албании. После Второй мировой войны проживал в Чили. Был избран атаманом общеказачьей станицы в Чили. В годы Второй мировой войны с Вермахтом сотрудничал так же полковник Кучук Касполетович Улагай, а не Сергей Георгиевич. Так же встречаются ошибочные данные что С.Г. Улагай в 1944 – 1945 гг. формировал казачьи и кавказские части, воевавшие против СССР, что, конечно же, не так. Так как Сергей Георгиевич умер 29 апреля 1944 г. год смерти в частности высечен на его могиле под Парижем на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, на котором и поныне находится сохранившаяся могила генерала. Не были они и братьями, так как Кучук Касполетович Улагай являлся сыном статского советника Кубанской области, тогда как отцом Сергея Георгиевича был, как уже упоминалось выше Ислам-Гирей Шехимович Улагай, принявший после крещения в январе 1874 г. имя Георгия Викторовича. Тем более странно читать такие ошибочные данные в советской историографии, если такой известный красный военачальник как С.М. Будённый в своих воспоминаниях «Пройденный путь» чёрным по белому писал о своей службе в 18 – м Северском драгунском полку в годы Первой мировой войны: «Я попал в третий взвод, которым командовал поручик Кучук Улагай (очевидно, Кучук Улагай (1893-1953) - это младший брат или однофамилец белого генерала С.Г. Улагая, воевавший во Второй мировой войне на стороне фашистов, после войны эмигрировал в Чили), по национальности карачаевец». С.Г. Улагай и К.К. Улагай состояли однако в очень отдалённом родстве.
Сергей Георгиевич жил в годы Второй мировой войны в Марселе, как известно не оккупированном немцами, к тому же входившего в состав независимой и не оккупированной части южной Франции Виши. Поэтому трудно себе представить, чтобы он имел какие либо контакты с немецким командованием. К тому же нужно учитывать и возраст генерала, ему тогда было около 70 лет, а так же старые ранения, полученные за участие в предыдущих войнах. Существует версия, что в этом время бывший генерал Русской армии активно сотрудничал с законспирированной организацией «маки;» — французского партизанского движения сопротивления. Поскольку в 1942 г. руководство «маки;» было полностью уничтожено немцами вместе со всем архивом, то подтвердить или опровергнуть эту версию не представляется возможным[67]. Вот что по этому поводу рассказывает правнук С.Г. Улагая по материнский линии историк Георгий Дмитриев: «По утверждениям некоторых историков, Сергей Улагай в годы Великой Отечественной войны сотрудничал с немцами. А на самом деле, по имеющимся у меня сведениям, он был заслан к немцам по заданию "Красных маков" - французского движения сопротивления партизан, - утверждает Дмитриев. - Путаница возникла после того, как в 1942 году руководство "Красных маков" было полностью уничтожено вместе со всем архивом, и мой прадед аж до 1956 года "повис в воздухе" в качестве предателя»[68].
Умер генерал С.Г. Улагай 29 апреля 1944 г. в Марселе, где и был погребён. 22 января 1949 г. его прах, после отпевания отцом Борисом (Старком), (сыном знаменитого адмирала героя Цусимского сражения и Моонзундской морской операции Г.К. Старка) был перезахоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, под Парижем. На его могиле высечены слова: «Вечная слава Русскому Воину». Могила сохранилась до наших дней. В своей статье написанной в 2002 г. «Георгиевские кавалеры – кавказцы на службе в кубанских казачьих частях» кубанский архивариус В.И. Шкуро приводит довольно интересные данные об С.Г. Улагае в эмиграции и об его могиле, позволю себе процитировать: «Умер он во Франции. А вот дата смерти в разных источниках называется разная. В "Казачьем словаре-справочнике - 29 апреля 1946 г., С.В. Волков называет дату 20 марта 1947 г. А вот Владимир Лобьщин называет другую дату - 1944 г. И умер он не в Марселе, а в Ницце. В своей литературно-публицистической экскурсии по русскому некрополю под Парижем он пишет: "Еще одна скромная могила заставляет с грустью обратить на нее внимание: генерал-лейтенант Сергей Георгиевич Улагай (1876-1944 гг.), чей прах был перенесен на Сент-Женевьев в 1948 г., после отпевания отцом Борисом (Старком) нашел здесь последний приют. Кубанский казак Улагай. "отличный кавалерийский начальник, разбирающийся в обстановке, смелый и решительный, он во главе казачьей конницы мог творить чудеса", - отзывался о нем П.Н. Врангель. Сейчас незаметная могила генерала С.Г. Улагая под высоким деревом стоит запущенной: фарфоровое изображение Георгиевского креста (ордена) с надгробья исчезло, а голубые цветы на жесткой земле уже самосев. За ней некому больше ухаживать, и, возможно, могила с надписью "Вечная слава Русскому воину" скоро исчезнет ... " Это писалось 8 лет назад. А после этого там прошел ледяной ураган, фактически уничтоживший кладбище. Известно, что в Сан-Франциско живет внучка Капулета Улагая, родственника Сергея Георгиевича. Но она далеко и бедна: сама ходит по выходным на благотворительные обеды (информация Д.И. Степанченко) Что-то надо делать. Ведь при всех предвзятостях, это имя - гордость России». Известно что во время одного из визитов президента В.В. Путина во Францию в 2000 – х гг. было оговорено что российское правительство берёт на себя финансирование ухода за могилами российских эмигрантов. Однако на фотографии могилы сделанной в конце апреля 2011 г. и предоставленной автору историком И.Л. Бабич следы постепенного разрушения на лицо. Но судя по лампадке и скромным цветам у могилы, есть люди, которые помнят о ней и об С.Г. Улагае…
В Екатеринодаре на улице Рашпилевской 10 и поныне стоит дом, где жил до исхода на чужбину генерал С.Г. Улагай. Дом, выполненный в стиле модерн, расположен в центральной, исторической, тихой и красивой части города, был построен в период 1906-1910 гг. В 2009 г. дом был капитально отреставрирован. Сейчас там находится одно из нескольких правлений Кубанского казачьего войска.
Хотелось бы коснутся вопроса связанного с воспоминаниями С.Г. Улагая «Воспоминания казачьего офицера 1912 – 1918 гг.» которые были написаны им в эмиграции. В них он вспоминал о своём участии и участии кубанских казаков в боевой службе в годы Первой мировой войны 1914 – 1918 гг. После его смерти в 1944 г. воспоминания оказались в личном фонде и на хранении бывшего генерал-майора и хранителя Кубанских войсковых регалий Вячеслава Григорьевича Науменко. Частично он публиковал их в своем «Кубанском историческом и литературном сборнике» в номерах 18, 19, 20 и 21 в 1962 – 1968 гг. Так же Вячеслав Григорьевич намеревался издать воспоминания С.Г. Улагая отдельной книгой, что, к сожалению не удалось. После передачи Кубанских войсковых регалий, а так же многих личных архивов В.Г. Науменко в начале и середине 2000 – х гг. на родную Кубанскую землю, воспоминания С.Г. Улагая стали хранится в Государственном архиве Краснодарского края. Их передала на Кубань дочь В.Г. Науменко Наталья Вячеславовна Науменко (Назаренко), возможно, что в ближайшее время они будут изданы. В читальном зале Государственного архива Краснодарского края есть даже специальный стенд «Документальные богатства Государственного архива Краснодарского края» где воспоминаниям С.Г. Улагая отведён уголок с копией первой страницы его рукописных воспоминаний и его фотографией.
Ввод в научный оборот такого интересного источника смог бы пролить свет на многие факты. Как например, о жизни самого С.Г. Улагая так и об участии его и кубанских казаков в Первой мировой войне 1914 – 1918 гг. тем более это актуально в связи с приближающейся 100-летней годовщиной начала Первой мировой войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
И по сей день прах славного сына Кубани находится на далёкой французской земле. Не настало ли время подумать нам о перезахоронении праха славного генерала С.Г. Улагая, героя двух войн, на родной для него Кубанской земле? Не пришло ли время назвать в честь генерала одну из улиц Екатеринодара? Если сейчас на Кубани так много говорят о «возрождении казачества», то нужно понимать что внешнее возрождение с только внешними атрибутами, формой и парадами, должно идти в ногу с возрождением духовным, уходом за старыми могилами, памятниками, увековечиванием памяти о таких знаменитых кубанских казаках каким был С.Г. Улагай. Словом, делать всё то, что образует традиции почитания и уважения к героям прошлых эпох, чем было очень сильно Дореволюционное казачество. Актуальным так же представляется более подробное изучение жизни генерал-лейтенанта С.Г. Улагая, восполнение пробелов и белых пятен в его биографии, его рода, в их службе на благо России. Это как никогда актуально сейчас. В наше время многие враждебные силы как внутри, так и за пределами России заинтересованные в глобализации мира, стирании национальных границ и в интересах «золотого миллиарда» пытаются расколоть Россию изнутри. События последних лет наглядно показывают нам примеры этого в межнациональной ситуации в России. Эти третейские силы хотят толкнуть как русских, так и народы Кавказа из одной крайности в другую, из крайности искусственно создаваемого подконтрольного «национализма» с его идеей создания чуть не отдельной «Московии», другая крайность, это крайность отдельных политиков и правозащитников обвинять во всём лишь русских и призывать к пресловутой «толерантности». Жизнь и судьба не только С.Г. Улагая но и всего рода Улагаев, это пример как не перетекать из одной крайности в другую. Речь конечно же о традиции служения горцев Северного Кавказа России. Россия до 1917 г. не была тюрьмой народов, Российская Империя проводила вполне спокойную и взвешенную национальную политику не уходя в крайности. Если мы говорим о примирении и толерантности, то они не могут быть односторонними. Часто вспоминая скажем о выселении черкесов в Турцию, или о выселении чеченцев и ингушей в 1944 г. в Казахстан, часто забывают что народ русский пережил в XX веке ужасные катастрофы не меньшие чем иные народы России. Почему, например не вспоминают об уничтожении и депортации Терских казаков из Чечни и Ингушетии в 20 – х гг. XX в.? Или о страшном голоде на Кубани 20 – 30 – х. гг.? А может не русскому народу приносить покаяние за всё зло сотворённое всем народам бывшей Российской Империи после катастрофы 1917 г. а большевистской власти, что целенаправленно стравливала русских и горцев, и наоборот, и проводила такую национальную политику, плоды которой мы пожинаем и поныне? Славяне и русы упоминаются на Кавказе уже в VII – VIII вв. а затем и в эпоху Тмутараканского княжества, и не может быть у русских и черкесов другого пути кроме как пути консолидации во имя сохранения своих самобытных культур, традиций, вер. Но мы должны вспоминать не только плохое, что было в нашей истории, но и то хорошее что мы знаем. Жизнь и служба генерал-лейтенанта Сергея Георгиевича Улагая яркий пример того где мы могли бы найти одну из множества точек опор и взаимодружбы. И не только на его примере, но и на примере всех представителей славного рода Улагаев которые служили России, это кроме вышеозначенных Улагаев и такие Улагаи как Тавшуко Пшемафович и Улагай Цехадюк, вечная им память!
Брацун (Вырубов) Е.В. Историк-краевед,общественно-историческое движение «Белая Кубань».
Примечания:
1. Казаков А.В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Воеводы и офицеры середина XVI – начало XX в. Нальчик, 2006. С. – 257.
2. Там же.
3. Там же.
4. Казаков А.В. Улагаи на Балканах // Голос Адыга (официальный сайт) URL: http://www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=1188 (дата обращения: 2.04.2012).
5. ГАКК. Ф. 574. ОП. 1 Д. 597. Л.26.
6. Шкуро В.И. Георгиевские кавалеры – кавказцы на службе в кубанских казачьих частях. Материалы научно практической конференции «Дворяне Северного Кавказа в историко-культурном и экономическом развитии региона». Краснодар, 2002. С. – 149.
7. Михайловский Воронежский кадетский корпус. Википедия. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Воронежский_кадетский_корпус_имени_Великого_князя_Михаила_Павловича (дата обращения 24.04.2012).
8. ГАКК. Ф.396. ОП.1. Д. 8599. Л. 72.
9. Там же. Л.67.
10. Там же. Л. 116.
11. Клюшкин А.А. Действия терско-кубанского полка в русско-японской войне 1904–1905 гг. // Кубанское казачье войско URL: http://www.slavakubani.ru/read.php?id=1340 (дата обращения 2.04.2012).
12. ГАКК. Ф. 396. ОП. 2 Д. 753. Л. 3-4.
13. Русско-японская война. Война с Японией. Телеграммы с фронта май 1904 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.samoupravlenie.ru/34-13.php (дата обращения 6.02.2012).
14. ГАКК. Ф. 396. ОП. 2. Д. 814. Л.Л. 62 – 63.
15. ГАКК. Ф. 396. ОП. 2. Д. 753. Л.Л. 3-4.
16. ГАКК. Ф. 396. ОП. 2. Д. 765. Л.Л. 38-39.
17. Там же.
18. ГАКК. Ф. 396. ОП. 2. Д. 814. Л.Л. 62 – 63.
19. Казаков А.В. Улагаи на Балканах // Голос Адыга (официальный сайт) URL: http://www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=1188 (дата обращения: 2.04.2012).
20. Краснов П.Н. Воспоминания о Русской Императорской Армии. М., 2006. С. – 447.
21. Краснов П.Н. Указ. соч. С. – 446 – 447.
22. Науменко В.Г. Кубанский исторический и литературный сборник. №20 Блаувелт США, 1964 . С. - 24.
23. Там же. С. – 27.
24. Науменко В.Г. Кубанский исторический и литературный сборник. №21 Блаувелт США, 1968. С. – 21.
25. Там же. №20 1964. С. – 25 – 26.
26. Науменко В.Г. Кубанский исторический и литературный сборник. №21 Блаувелт США. С. – 27 – 28.
27. Стрелянов (Кулабухов) П.Н Кубанские офицеры в Луцком прорыве и летнем наступлении Юго-западного фронта 1916 г. Кубанский сборник II (27) Краснодар, 2007. С. – 209.
28. Об адыгах (черкесах) – кавалерах Георгиевских наград: Новости КБР [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.sk-news.ru/news/analitik/7142/ (дата обращения 6.02.2012).
29. Краснов П.Н. Указ. соч. С. – 10.
30. Стрелянов (Кулабухов) П.Н Кубанские офицеры в Луцком прорыве и летнем наступлении Юго-западного фронта 1916 г. Кубанский сборник II (27) Краснодар, 2007. С. – 209.
31. Бузун Ю.Г. Участие Кубанских казачьих подразделений в Первой мировой войне. Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Краснодар. 1999. С. – 137.
32. ГАКК. Ф. 396. ОП. 5. Д.30. Л.157.
33. Там же. Л. 5.
34. Бузун Ю.Г. Указ. соч. С. – 139.
35. Шкуро В.И. Георгиевские кавалеры – кавказцы на службе в кубанских казачьих частях. Материалы научно практической конференции «Дворяне Северного Кавказа в историко-культурном и экономическом развитии региона». Краснодар, 2002. С. – 150.
36. ГАКК. Ф. 396. ОП. 1. Д. 11093. Л.9.
37. ГАКК. Ф. 396. ОП. 5. Д.30. Л. 52.
38. Там же. Л.Л. 22 – 23.
39. Науменко В.Г. Кубанский исторический и литературный сборник. №19 Блаувелт США, 1963 . С. – 26.
40. Октябрьская революция: Мемуары (Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев). М., 1991. С. – 2.
41. Октябрьская революция: Мемуары (Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев). М., 1991. С. – 4.
42. ГАКК. Ф.396. ОП. 5. Д.15. Ч.2 Л. 410.
43. ГАКК. Ф. 396. ОП. 5 Д. 15. Ч.2. Л.533.
44. Филимонов А.П. Кубанцы (1917 – 1918 гг.) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://militera.lib.ru/memo/russian/filimonov_ap/01.html / (дата обращения 24.04.2012).
45. Трут В.П. Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций. М., 2003. С. – 156.
46. Филимонов А.П. Кубанцы (1917 – 1918 гг.) [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://militera.lib.ru/memo/russian/filimonov_ap/01.html / (дата обращения 24.04.2012).
47. Военная литература – [мемуары] - Богаевский, Африкан Петрович Ледяной поход. Воспоминания 1918 г. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://militera.lib.ru/memo/russian/bogaevsky_ap/02.html (дата обращения 6.02.2012).
48. Врангель П.Н. Записки. М. 1992.
49. Казаков А.В. Улагаи на Балканах // Голос Адыга (официальный сайт) URL: http://www.adygvoice.ru/newsview.php?uid=1188 (дата обращения: 2.04.2012).
50. Врангель П.Н. Записки. М., 1992.
51. Елисеев Ф.И. Лабинцы. Побег из красной России. М., 2006. С. – 61.
52. Елиссев Ф.И. Указ. соч. С. – 125 - 127
53. Корсакова Н.А. Дневники атамана В.Г. Науменко, как источник по истории Гражданской войны и взаимоотношение кубанского казачества с генералом П.Н.Врангелем [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.slavakubani.ru/read.php?id=1764 (дата обращения 24.04.2012).
54. Врангель П.Н. Записки. М., 1992.
55. Елисеев Ф.И. Лабинцы. Побег из красной России. М., 2006. С. – 274.
56. Шкуро В.И. Георгиевские кавалеры – кавказцы на службе в кубанских казачьих частях. Материалы научно практической конференции «Дворяне Северного Кавказа в историко-культурном и экономическом развитии региона». Краснодар, 2002. С. – 151.
57. 25 июня этот день в истории казачества – Хроника казачества – каталог документов – казачий центр. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://kazak-center.ru/load/71-1-0-303 (дата обращения 6.02.2012).
58. Генерал Улагай Сергей Георгиевич (1875 - 1944) Национальной возрождение России. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.vojnik.org/personnel/generals/1 (дата обращения 6.02.2012).
59. Врангель П.Н. Записки. М., 1992.
60. Об адыгах (черкесах) – кавалерах Георгиевских наград: Новости КБР [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.sk-news.ru/news/analitik/7142/ (дата обращения 6.02.2012).
61. Корсакова Н.А. Дневники атамана В.Г. Науменко, как источник по истории Гражданской войны и взаимоотношение кубанского казачества с генералом П.Н.Врангелем [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.slavakubani.ru/read.php?id=1764 (дата обращения 24.04.2012).
62. Русская военная эмиграция 20-40 годов. Документы и материалы. М., 1998 г.
63. Там же.
64. Елисеев Ф.И. Джигитовка казаков по белу свету. М., 2006. С. - 38-39.
65. Улагай Сергей Георгиевич – БСЭ – Яндекс. Словари. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/УлагайСергейГеоргиевич/ (дата обращения 6.02.2012).
66. Казаков А.В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Воеводы и офицеры середина XVI – начало XX в. Нальчик, 2006. С. – 258.
67. Улагай Сергей Георгиевич – Википедия. [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/,_ (дата обращения 6.02.2012).
68. Ташкентский историк, потомок белогвардейского генерала написал книгу о династии Романовых [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://www.fergananews.com/article.php?id=4259 (дата обращения 24.04.2012).
