Автор: Анна Соколова
Дата: 2018-05-05 12:12

О приключениях Роберта, барона фон Унгерн-Штернберг, в Даурии (и немного о нем самом в Гражданскую войну). Рассказ семеновского офицера О.Л. Тамарова о том, как 1.01.1918 на ст. Даурия барон Унгерн велел казнить разнузданного советского матроса, на коего телеграммой заранее стукнули пассажиры того поезда: «Сибирский экспресс, идущий на восток, подходил к Чите. В вагоне 1-го класса 2 купе занимала компания из 4 человек – матроса Кудряшева, одного подполковника, интендантского чиновника и харбинского еврея. Ежедневные кутежи советского сановника и его компании, вызывающее и оскорбительное отношение к пассажирам вагона и особенно к женщинам возмущало всех, но ничего нельзя было сделать, так как железная дорога находилась уже во власти большевиков, и сановный матрос чувствовал себя, как дома. 31 декабря вечером поезд был в Чите. Здесь веселая компания уже начала встречу нового, 1918-го года. Шампанское лилось рекой, и пассажиры вагона пережили немало неприятных минут. Пьянство продолжалось до станции Карымской, и перепившийся Кудряшев забыл здесь пересесть в поезд, идущий по Сретенской ветке, чтобы ехать во Владивосток по Амурской железной дороге, так как семеновской заставы в Даурии боялись, как смерти.

После обильного возлияния, крепко спал «помощник министра» в своем купе, а быстро идущий поезд уносил его все ближе к Даурии. Радовались этому все пассажиры поезда. Уж очень им насолила эта компания в пути, и пассажиры, вместе с одним иностранцем, послали в Даурию атаману Семенову телеграмму о следовании в поезде важной советской персоны. Поезд с грохотом подкатил к даурскому вокзалу и остановился. Все пассажиры с нетерпением ждали развязки. Через четверть часа после прихода поезда, в вагон комиссара вошел стройный офицер, блондин, с породистым строгим лицом, в сопровождении группы других офицеров. Это был барон Унгерн-Штернберг.
- Это ты помощник комиссара по морским делам? – грозно спросил он «товарища» матроса, и стальной, пристальный взгляд больших серых глаз впился в Кудряшева. И куда только девались спесь и важность вчерашнего хама! Все исчезло – и перед железным бароном стоял жалкий, раболепствующий трус.
- Так точно я, - смертельно побледнев, ответил Кудряшев. В его документах значилось, что он ехал во Владивосток за покупкой технических материалов для Балтийского флота. Барон Унгерн, посмотрев документы, сделал так знакомый его приближенным характерный, резкий жест рукой, круто повернулся и пошел из вагона…
- А эту сволочь, - проходя мимо, указал он на остальную компанию Кудряшева, - выпороть и выгнать вон! Офицеры приказали комиссару идти с ними. Вся группа во главе с бароном Унгерном, двинулась по снегу в сторону от линии железной дороги. Кудряшев сразу понял, в чем дело, и, обезумев от страха, ползая на коленях, стал умолять барона о пощаде, целовал офицерам ноги, обещая подданной службой рядовым у Семенова загладить свою вину. Но матросам уже никто не верил. У всех еще свежи были в памяти матросские зверства над офицерами, а Кудряшев, хваставшийся в вагоне перед пассажирами тем, что он подписал и лично привел в исполнение 400 смертных приговоров над офицерами в Гельсингфорсе (ныне г. Хельсинки, Финляндия), каковые будто бы были утоплены в проруби – менее чем кто-либо другой мог рассчитывать на пощаду. Подойдя к ближайшей от станции Даурия горке, вся группа остановилась. 7 казаков отделились и отошли от «помощника морского министра» на несколько шагов. Раздалась команда, и 7 винтовок одновременно взглянули своим единственным страшным взглядом на Кудряшева.
- Пли! – и треск ружейных выстрелов слился с криками о пощаде. Все было кончено. Свыше 200.000 рублей, конфискованных у Кудряшева, пошли на выплату жалованья чинам отряда. Еще был отобран и чек на 4 млн. рублей, переведенных на его имя во Владивостокское отделение Государственного банка, но так как чек был именной, то он остался неиспользованным для отряда».

Описание внешности барона Унгерна, составленное в плену в штабе 5-й армии: «Высокого роста, тонкий, сухой, держится прямо. Небольшая голова, высокий лоб, большие светло-рыжие усы, опущенные книзу, серые глаза, на лбу рубец, полученный на востоке на дуэли, светлые редкие волосы (вероятно, речь идет об ударе шашкой, полученном во время ссоры в Благовещенске – Б. Соколов). Одет в потертый желто-красный монгольский халат с генеральскими погонами. Подпоясан кушаком, на груди – Георгиевский крест, обут в монгольские ичиги». Ичиги – высокие сапоги из мягкой кожи. Следует заметить, что кто-то писал в воспоминаниях, будто у барона Унгерна голубые глаза. Накануне смерти у него зафиксировали серый цвет глаз. По опыту собственной внешности, могу заметить, что такие разночтения могут возникнуть, если в действительности цвет глаз - серо-голубой. Тогда при одном освещении глаза могут казаться голубыми, а при другом - серыми.

Лестная характеристика на барона Унгерна, данная в воспоминаниях его приятелем и соратником Г.М. Семеновым: «Успех самых фантастических наших выступлений в первые дни моей деятельности был возможен лишь при той взаимной вере друг в друга и тесной спайке в идеологическом отношении, которые соединяли меня с бароном Унгерном. Доблесть Романа Федоровича была из ряда вон выходящей. Легендарные рассказы о его подвигах на германском и гражданском фронтах поистине неисчерпаемы. Наряду с этим, он обладал острым умом, способным проникновенно углубляться в область философских суждений по вопросам религии, литературы и военных наук. В то же время он был большой мистик по натуре; верил в закон возмездия и был религиозен без ханжества. Это последнее в религии он ненавидел, как всякую ложь, с которой боролся всю жизнь».

Фото 1 - Роберт Николас Максимилиан, барон фон Унгерн-Штернберг, в форме вольноопределяющегося 91-го пехотного Двинского полка, 1907 год. Ему 22 года.




Фото 2 - Даурский заповедник зимой




Фото 3 - Манул на территории заповедника. Даурия - Забайкалье