Автор: Елена Семёнова
Дата: 2014-04-30 00:11

Прежде чем обратиться к рассмотрению реализации «передовой теории» на просторах бывшей Святой Руси, сделаем небольшое и необходимое отступление. Как известно, коммунизм был рассчитан отнюдь не на одну отдельно взятую страну, предполагалась мировая революция, навозом для которой, по выражению Троцкого, надлежало стать России. Коммунистический интернационал в мировом масштабе есть ничто иное, как первая проба Комитета по подготовке к пришествию Антихриста в построении нового глобального мира. Мира, населённого человеческими существами, лишёнными Бога, Родины, национальности, исторической памяти, собственности, наконец, собственной личности, ибо оная должна обратиться в покорный винтик общей системы, подчиняющийся её диктату абсолютно во всём. Для создания такого строения необходим был цемент, коим и послужила Идея, во имя которой адепты должны были (в точности по нечаевскому катехизису) отказаться от всего человеческого и жертвовать всем во имя торжества этой самой Идеи. По существу, в этом заключается механизм любой тоталитарной секты. Сами «гуру» за редким исключением отнюдь не ограничивают себя ни в чём «человеческом», но адептам этого знать не полагается. Адептам вместо подлинных вожаков представляют трогательные мифы о них, сродни тем, что сочинялись в языческие времена о бесах-»божках», которым первобытные тёмные люди с усердием и фанатичной верой курили фимиам и приносили кровавые жертвы. Вот, такую новую историческую общность стали выводить проворные селекционеры на полигоне в одну шестую часть суши после 1917 года с тем, чтобы в недалёком будущем распространить этот «передовой опыт» на сушу оставшуюся. Программа большевиков на территории завоёванной ими страны (термин В.И. Ленина) сводилась в реальности к следующим пунктам:  
- Дехристианизация
- Нравственное растление, разрушение семьи и всех традиционных ценностей
- Разрушение традиционной культуры и исторической памяти
- Подмена подлинного просвещения, образования его суррогатом, понижение интеллектуального уровня, способности к свободному мышлению
- Разрушение традиционных основ хозяйственной жизни. Ликвидация самостоятельной, независимой, сильной, хозяйственной, творческой личности с заменой её на человека-винтика, раба.
- Денационализация
Эта программа неукоснительно, чётко и методично реализовывалась у нас вплоть до войны с незначительными сбоями-перебивками. Рассмотрим же подробно на фактах, как это происходило, и к чему привело.

- Дехристианизация

Уже в начале 1918 года большевики издали т.н. «Декрет о свободе совести», тотчас получивший в народе название «Свободы от совести». Суть этого документа сводилась к фактическому лишению Церкви её имущества, объявленного государственной собственностью. Монастыри и церкви закрывались и приспосабливались под иные цели, повсеместно вскрывались и осквернялись святые мощи, религия изгонялась из школ. Воинствующий атеизм стал официальной государственной политикой, при которой представители духовенства, их родные и простые верующие поражались в правах (на образование, работу и т.д.), подвергались ссылкам и заключениям в лагеря и, наконец, просто расстреливались. С первых дней революции против духовенства был развязан самый свирепый террор. Архиепископа Пермского и Кунгурского заставили вырыть себе могилу и живьём закопали в ней. Утопили в реке епископа Соликамского Феофана. Приехавшего расследовать их гибель архиепископа Черниговского Василия – схватили и расстреляли на обратном пути. А епископа Тобольского и Сибирского Ермогена, благословившего последним из архиереев царскую семью незадолго до их убийства, с камнем на шее бросили в Тобол. Архиепископу Сарапульскому Амвросию вывернули руки и нанесли удар штыком в спину. А епископу Петропавловскому Мефодию штыковые раны старались нанести в виде креста. Белгородскому епископу Никодиму пробили голову железным прутом, а после расстреляли. Иоакима, епископа Нижегородского, повесили на Царских вратах кафедрального собора Севастополя вниз головой, с престарелого епископа Гермогена сняли скальп… Убиты были епископы Макарий Вяземский, Варсонофий Кирилловский, Ефрем Селенгинский. А сколько было убито простых священников! Монахов! Перед смертью их терзали, как первых христиан. Монахинь подвергали насилию и глумлению… Большевики затмили в своём зверстве римских императоров, но при этом посол в Берлине Иоффе заявил, ничуть не смутясь: «Никогда не имели места на территории Советской республики массовые расстрелы невинных людей и аресты высших священнослужителей».  По статистике более ста миллионов верующих были подвергнуты различным репрессиям за период правления большевиков. Статистика эта приводится современным исследователем Н.Е. Емельяновым и выглядит следующим образом: 

На борьбу с религией были брошены все силы. Печать пестрела антицерковными и антипоповскими заголовками и омерзительными карикатурами, в Москве и других городах проходили массовые антирелигиозные шествия с чучелами попов, проводились такого же пошиба вечера и лекции. Тон задавал «Союз воинствующих безбожников», возглавляемый Губельманом-Ярославским. В конце 1920-х годов Ярославский выступал за запрет на исполнение церковной музыки, в том числе Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Баха, Генделя и других композиторов. Он же составлял списки запрещённых книг, в которые вошли произведения Платона, Иммануила Канта, Владимира Соловьёва, Льва Толстого, Фёдора Достоевского и др. Такие списки рассылались по библиотекам, где эти книги должны были быть переданы в спецхраны или уничтожены. Пролетарские «писатели» и «поэты» не жалели чернил на глумление над ненавистным «опиумом». Чего стоили только опусы Горького и Маяковского! Трудно было вообразить что-то более гнусное, чем представленное в 1922 году на сцене Маяковским, Мейерхольдом и Малевичем, самозабвенно оформлявшим декорации кощунственному действу, более походящему на шабаш действу «Мистерия-буфф».  

Кузнец
У бога есть яблоки, апельсины, вишни,
Может вёсны стлать семь раз на дню,
А к нам только задом оборачивался всевышний,
Теперь Христом залавливает в западню.

Батрак
Не надо его! Не пустим проходимца!
Не для молитв у голодных рты.
Ни с места! А то рука подымется...

Многие актёры отказались участвовать в этом представлении, не утратив понимания, что и для кого, во славу кого им предлагается играть. В этом последнем была своеобразная заслуга спектакля. Он с оглушительной откровенностью демонстрировал, чья власть настала.

Мой рай для всех,
кроме нищих духом,
от постов великих вспухших с луну.
Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо,
чем ко мне
такому слону.
Ко мне -
кто всадил спокойно нож
и пошел от вражьего тела с песнею!
Иди, непростивший!
Ты первый вхож
в царствие мое
земное -
не небесное.
Идите все,
кто не вьючный мул.
Всякий,
кому нестерпимо и тесно,
знай:
ему -
царствие мое
земное -
не небесное.

Немало соответствующих мыслей о религии оставил и «буревестник» Горький: «Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них - нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю - дело богоугодное».  «Христианская церковь две тысячи лет служила источником, из которого черпались оправдания правового и экономического ограничения женщин». «Кто может быть сильнее нашей воли и сильнее нашего разума? Наш разум, наша воля - вот что создает чудеса. Кто создал богов? - Мы, наша фантазия, наше воображение. Раз мы их создали, мы имеем право их ниспровергнуть. И мы должны их ниспровергнуть».  «Наместники Христа на земле - князья церкви, епископы, религиозные философы - и в наши дни остаются такими же «гасителями разума» и человеконенавистниками, какими они были всегда, особенно с той поры, когда христианство было признано государственной религией». «Религия давно стала человеконенавистничеством». Превосходили друг друга по накалу ненависти ко Христу и его Церкви и сами большевистские вожди. «Предоставим теперь самому Ленину возможность сформулировать свою точку зрения, - приглашает Иван Ильин в статье «О преследовании христиан в советском государстве». (…)  «Религия – опиум народа» - это изречение есть краеугольный камень всего марксистского мировоззрения по вопросу о религии. «Религия есть разновидность духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий облик».  «Все классы угнетателей нуждаются для сохранения своего господства в двух социальных функциях: функции палача и функции попа. Палач должен расправляться с протестами и возмущениями угнетённых, а попу полагается расписывать им возможности облегчения нужды и жертв при сохранении классового господства». (…)  Тем самым «всякая религиозная идея, всякая идея всякого заигрывания с «возлюбленным боженькой» есть «опаснейшая мерзость, самая отвратительная мерзость». Каждый «возлюбленный боженька» есть не что иное, как мысленное осквернение трупов, даже если это чистейший и идеальнейший «возлюбленный боженька». (…)  Необходимо создать «воинствующий атеизм», «воинствующий материализм». «Нельзя равнодушно смотреть на проповедь одной из самых отвратительных вещей на земле, а именно – религии». (…)  Это был Ленин. Но та же ясность, тот же тон и те же воззрения и у Бухарина. «Религия – один из мощнейших инструментов в руках угнетателей, чтобы сохранить неравенство, эксплуатацию и рабское послушание трудящихся».  (…)  И вот этой эксплуатации кладут конец: во-первых, тем, что «у церкви отбирают всю землю», отбирают «весь капитал» и все доходы, всё это становится собственностью «трудового народа». Во-вторых, тем, что из школы изгоняется «религиозная пропаганда» и окончательно кладётся конец «религиозному отравлению» детей. И в-третьих, тем, что начинают с самой семьи: «наступление на религиозную пропаганду должно вестись в семье» и «дети должны быть освобождены от реакционного влияния родителей». Радикальным средством для этого стало бы активное внедрение в жизнь общественного воспитания, при котором дети «были бы на долгое время или навсегда разлучены со своими родителями». Воспитание детей под водительством «Союза безбожников» переводилось полностью на антирелигиозные рельсы, причём подчёркивалось, что антирелигиозность должна привнести в жизнь «пафос злобы».  «Мы обязаны разрушить любое религиозное мировоззрение», - провозглашал Губельман-Ярославский. Его «воинствующий союз», который возрастёт от 87000 членов в 25-м году до 3,5 миллионов к 30-му, создаёт множество пропагандистских программ для школ, десятки учебных курсов и семинаров для обучения безбожников, антирелигиозные коллегии в высших школах, антирелигиозные театральные группы и музеи, газета «Безбожник» выходила тиражом в 169 тысяч экз., десятками тысяч экз. выходили одноименный журнал и журнал «Антирелигиозник», к ним добавились бесчисленные брошюры и книги.  «Урожай зависит не от вовремя прочитанной молитвы, а от вовремя проведённой обработки почвы; нашим коровам нужен не бог, а бык. Теперь нам нужно не попов разводить, а свиней. Свиньи и удобрения нам полезны, а попы и вера в бога только вредят нашему хозяйству. Потому что удобрения и свиньи полезнее молитв».  «Ни одна шайка разбойников не приносит столько вреда, сколько поповская или сектантская организация. Ни одна скабрезная книга не принесла столько бед, сколько принесла библия…».  
«Мы сожжём все церкви в мире…»
Такова была пропаганда…
В начале 20-х Россию постиг невиданный по масштабу голод. «Наши улицы стали улицами безумного ужаса. Детей боимся выпускать: много пропадает детей безвозвратно... Сумерки, вечера, ночи - сплошное мучение. В 6 часов вечера люди боятся ходить по тротуарам, а стараются идти по середине дороги: на идущих по тротуарам «через заборы накидываются арканы и... Человек охотится за человеком. Человек боится человека как страшного зверя», - так писали Ленину крестьяне Самарской губернии в 1922-м году. Эта кошмарная ситуация вызвала… ликование вождя мирового пролетариата, вылившееся в его известном письме Молотову, в котором «самый гуманный человек» формулирует задачу: «Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того, главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов за границей, т.е. эсерам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведём с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства. (…) На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем больше число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». Несмотря на то, что Церковь, следуя призыву Патриарха, всеми силами старалась помочь голодающим, жертвуя собранные за века церковные ценности, власть издаёт постановление о принудительном их изъятии, дабы спровоцировать верующих на «антиправительственные выступления».  Так началась новая фаза борьбы с Церковью. По сфабрикованным делам в лагеря и ссылки отравляются многие представители духовенства и мирян. Других приговаривают к высшей мере. Так, например, в те дни был расстрелян митрополит Петербургский Вениамин с тремя сострадальцами. Арестован был и Патриарх Тихон, в отсутствие которого власти попытались окончательно подчинить себе Церковь, использовав для этого т.н. «Живую церковь». Название «Живая церковь» обновленцы получили после выпуска одноимённого журнала, подготовленного настоятелем Гребневской церкви на Лубянке Калиновским, через несколько месяцев после того снявшим с себя сан и всю оставшуюся жизнь подвизавшимся на поприще антирелигиозной пропаганды.  «Разными путями, но мы идём к одной цели: к устроению царства Божия – Социализма – на земле», - проповедовали «живцы». Этот лозунг ещё будет востребован в скором будущем, когда в храмах станут петь исполать «богоданным» вождям богоборческой тирании. Целая псевдобогословская концепция родится из этого лозунга в 60-е, когда митрополит Никодим (Ротов) выдвинет теорию, согласно которой Христос на Кресте «всыновил» Себе не только верных Ему в лице Иоанна Богослова, но всех вообще людей, независимо от отношения к Нему, ко Христу, и «неверующие братья» на деле делают Божие дело, строя коммунизм, как прекрасное общество, как «Царство Божие на земле», тогда как Православная Церковь плетется в хвосте этого «Божия дела», мешая ему, погрязая в таком «духовном эгоизме», как монашество.  Но пока ещё рано. В 1922 г. обновленцы только шли на штурм. Свою цель они формулировали ясно: «Мы решили остаться в Церкви, чтобы взорвать патриаршество изнутри». На некоторое время группе обновленцев и стоящим за ними ГПУ удалось завладеть формальной властью в Церкви, но продлилось это недолго. После того, как власть под давлением мирового сообщества вынуждена была освободить Патриарха, «Живая церковь» была разгромлена, а вчерашние обновленцы принесли всенародное покаяние.  Коммунистическая система, установившаяся в России после 17-го года, традиционно рассматривается в исторических и идеологических плоскостях. Однако, это не даёт полноты понимания о предмете, так как здесь мы имеем явление большее, явление духовное. «Они называют себя коммунистами, - говорил в одной из проповедей зарубежный архиепископ Аверкий (Таушев): - Братья и сестры, давно пора оставить это нелепое слово, которое совершенно не отвечает действительности. Никакой коммуны там нет, там просто самый настоящий сатанизм. Какая тут коммуна? Не коммуна, а просто диктатура безбожия, богоборчества и насилие над всеми честными, хорошими, порядочными, верующими в Бога и преданными Церкви людьми. Вот, что такое коммунизм. Это есть просто самый настоящий сатанизм. Служение сатане». Коммунистическая система изначально строилась таким образом, чтобы не просто разрушить старые, традиционные институты и идеалы, но и подменить их. Дать нечто против или вместо них. Слово «анти», как известно, имеет два значения: против и вместо. Антихрист, таким образом, есть тот, кто придёт вместо Христа. И та церковь, что примет его, будет никакой не церковью, но анти-церковью. Церковью сатаны.  Как замечает современный исследователь А. Паряев, вся коммунистическая организация сама по своему устройству напоминала собой такую церковь-перевёртыша. Во главе её стоит выборный анти-патриарх - Генеральный Секретарь, далее анти-синод - Политбюро, анти-епископы - секретари обкомов, анти-приходы – партъячейки. Псалмы и молитвы заменяет «Интернационал» и иные гимны. С партсобраний, как и из Церкви, нельзя уходить, не дождавшись «отпуста» - объявления председателя собрания о его закрытии. Если при крещении человек трижды отрекается от сатаны, то при вступлении в компартию он должен отречься от Бога. Отрицание веры в Бога записано в Уставе КПСС. Устав обязует коммуниста «вести решительную борьбу с религиозными предрассудками и другими пережитками прошлого». В прежние времена христиане устанавливали испытательный срок для лиц, желающих стать членами Церкви. Коммунисты ввели кандидатский стаж и проверку знаний основ коммунистической идеологии и истории партии для «неофитов». Подобно еретикам из партии изгонялись нарушители партийных норм. Святые мощи заменены забальзамированными телами вождей, вместо икон – портреты всё тех же вождей и героев, вместо крещения – «октябрины»… Наконец, вместо культа Божества – культ смертного человека.  Характерные детали. Христианские храмы, при всех отличиях, имеют много общего в особенностях своего размещения (алтарь ориентирован на Восток) и архитектуры. Пантеоны коммунизма также имеют свою преемственность. Например, Мавзолей Ленина в Москве скопирован с алтаря сатаны в Пергаме и ориентирован на Запад. Крест же заменила в СССР пентаграмма, древней символ сатанизма. Именно этот символ носит на своей груди верховный жрец церкви сатаны в Америке Лавей. Пентаграмма блестит позолотой и на «сатанинской библии» - полной противоположности Библии христианской.  Вот, в такую систему должна была, согласно сатанинскому плану, встроиться и сама Православная Церковь, встроиться и возносить хвалы смертным идолам, порывая со Христом.  Именно с этой целью большевики всемерно поддерживали обновленцев, уделяя делам церковным большое внимание. Однако, обновленцы не смогли добиться желаемых результатов. И Патриарх Тихон никогда бы не переступил грани, отделяющей аполитичность Церкви от соучастия её во зле.  Но, вот, Святейшего не стало, пришло время реализации нового плана.  На случай своей смерти Патриарх избрал трёх местоблюстителей своего престола, коим надлежало исполнять обязанности главы Церкви до созыва Собора и законного избрания нового предстоятеля. Из трёх преемников двое находились в ссылке, и этим фактом было обусловлено принятие местоблюстительства митрополитом Крутицким Петром, также назначившим себе трёх заместителей. Ровно через три дня после этого он был арестован, и русскую Церковь возглавил находившийся в ссылке покаявшийся «обновленец», митрополит Сергий (Страгородский), ещё недавно доказывавший невозможность осуществлять местоблюстительство для ссыльных архиереев...

 

Через какое-то время Сергий был арестован и сам. В это время близкие к нему архиереи выступили с инициативой проведения «тайного Собора». То есть без созыва Собора избрать Патриарха путём тайного опроса и сбора подписей архиереев. Подобная затея была канонически сомнительной и провокационной. Однако сбор подписей начался. Большинство опрошенных высказались в пользу митрополита Казанского Кирилла, которого о. Серафим Роуз называл самым выдающимся из русских иерархов того времени.  Далее была разыграна достаточно ясная комбинация. Архиереи, поставившие свои подписи под опросом, были отправлены в ссылки и концлагеря, а митрополит Сергий, равно как и епископ Павлин, занимавшийся сбором подписей, оказались на свободе. Это вызвало подозрение многих. И эти подозрения вскоре оправдались.  Ещё при жизни Святейшего его ближайший сподвижник архиепископ Илларион (Троицкий) предсказывал: «Может быть, скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Как постепенно подкрадывалось и быстро совершилось падение самодержавия и изменился лик русской государственности, таким же образом происходит и может быстро совершиться реформационно-революционный процесс в нашей Церкви. Картина церковных отношений может вдруг видоизмениться, как в калейдоскопе. Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России «церковная партия», причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собою и совместно натянут на себя личину каноничности. Конечно, можно гадать и иначе, но, во всяком случае, истинным чадам Вселенской Христовой Церкви надлежит бодрствовать и стоять с горящими светильниками».  Советскому правительству нужна была своя «церковь». Служащая его интересам. Этого порабощения и требовало оно в обмен на формальную легализацию Церкви, как административной организации. Чекисты искали того, кто согласится на такой шаг. Но высшие архиереи Русской Церкви отказывались от дьявольского искушения.  18 мая 1927 г. Сергий Страгородский, получивший право свободного жительства в Москве в ту пору, когда после убийства Войкова по всей стране шли массовые аресты духовенства, собирает на совещание нескольких архиереев, составивших Временный Патриарший Священный Синод, разрешение на деятельность которого было дано НКВД. В состав Синода вошли бывшие обновленцы архиепископ Сильвестр и Алексий Симанский, бывший сектант-беглопоповец архиепископ Филипп, давний сотрудник ГПУ митрополит Серафим…  Вот этому-то представительному собранию и предстояло выпустить в свет документ, который станет основой легальной советской церкви.  Кажется, сама природа противилась совершению кощунственного акта. В тот год Россию поразила страшная засуха. «Правда» сообщала о жаре на Украине: «Вследствие рекордной за десятилетие жары, доходящей до 48 градусов и месячного отсутствия дождей, озимая посевная кампания развивается замедленным темпом». В Туркмении жара доходила до 72 градусов по Цельсию. В Азербайджане засуха привела к массовому падежу скота. Полыхали торфяные болота и леса в Ярославской, Вологодской, Ленинградской и других областях. Выгорали леса в районе Мурманской железной дороги. А в Нижегородской области среди жары ураганный ливень унёс водой 34 здания, 5 рабочих помещений, 11 грузовых построек и 6 мостов…  Сильные ливни обрушились на Закавказье. В Грузии градом уничтожило виноградники. Мощный шторм бушевал над Ленинградом. Сильными волнами несколько судов было затоплено и выкинуто на берег. У Финляндского моста напором воды разорвало караван барж, следовавшей за буксиром... В окрестностях Ленинграда ураганом поломало деревья, ветер свирепствовал несколько часов. Необычайным подъемом воды в Оби оказались затоплены луга и поля. В результате дождей произошёл разлив рек на Северном Кавказе. В районе Армавира был снесен большой мост. Над владивостокским округом бушевал ливень, по своей силе равный тайфуну, снесший постройки, мосты и заборы. В результате наводнения на Дальнем Востоке убытки превысили 7 миллионов рублей.  26 июня 1927г. в Крыму произошло землетрясение. В отдельных местах сила землетрясения достигла 7 баллов. В Балаклаве, Форосе и Алупке образовались большие трещины в земле. Произошли обвалы скал в Ореанде и Кичмене. Западная сторона Ай-Петри опустилась. Грандиозные обвалы в районе Севастополя... В Одессе, Днепропетровске, Запорожье и Киеве ощущались подземные толчки... На горе Кастель близ Алушты обрушилась скала «Чертов Палец». Обвалились скалы между Симеизом и Ласточкиным Гнездом, в том числе знаменитая скала «Монах».  28 июня землетрясение произошло в Иерусалиме. Им был уничтожен древнейший храм Св. Пророка Иоанна Крестителя и другие греческие храмы. От этого землетрясения купол и стены Храма Воскресения дали такие трещины, что Богослужение в нем было прекращено, было много убитых и раненых.  
29 июня над европейской частью СССР наблюдается солнечное затмение… И, вот, в этот апокалиптический момент, является знаменитая Декларация митрополита Сергия, провозглашавшая, в частности, следующее: «Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской Власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)».  Данный документ впервые открыто заявлял Церковь, как сторонницу политики богоборческой и человеконенавистнической власти. Признание ударом для Церкви убийства палача царской семьи Войкова не оставляли сомнений о каких «радостях» и «горестях» идёт речь. В стране, где тысячи исповедников гибли и терпели всевозможные лишения в тюрьмах и ссылках, церковь объявляла о сорадовании радостям их палачей, отрекаясь от них и от Того, за Кого они страдали.  Встав на этот путь, митрополит Сергий и его сторонники попали под анафему Патриарха Тихона, которой была предана не только Советская власть, но и те, кто её поддерживают, и которая, несмотря на вынужденное покаянное письмо Святителя из заключения, не была им снята.  Декларация эта стала также той лакмусовой бумажкой, которая позволила ГПУ обнаружить и уничтожить всех непримиримых, всех, кто не способен был пойти на союз с Ложью – то есть самых опасных врагов для системы, на Лжи основанной.  Отторжение Декларации высшими представителями духовенства, священством и мирянами было столь велико, что уже на следующий год вылилось в разделение Церкви на легальную организацию, всецело подконтрольную ГПУ и т.н. катакомбную (Тихоновскую) церковь, возглавляемую старейшими иерархами. Условия перехода церкви на катакомбное положение были прописаны ещё в специальном указе Патриарха Тихона на случай окончательной невозможности её свободного существования и порабощения её властью.  Для того, чтобы понять, суть совершившейся подмены приведём несколько цитат Новомучеников и Исповедников Российских и церковных публицистов, разнящиеся лишь по степени резкости суждения:  «В своем обращении к чадам Православной Церкви 29.07.1927 г. (н. ст.) Вы в категорической форме объявляете такую программу Вашей будущей руководящей деятельности, осуществление которой неминуемо принесло бы Церкви новые бедствия, усугубило бы обдержащие Ее недуги и страдания. По Вашей программе начало духовное и Божественное в домостроительстве церковном всецело подчиняется началу мирскому и земному; во главу угла полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и христианского благочестия, а никому и ничему не нужное угодничество «внешним», не оставляющее места для важного условия устроения внутренней церковной жизни по заветам Христа и Евангелия - свободы, дарованной Церкви Ее Небесным Основателем и присущей самой природе Его Церкви. Чадам Церкви, и, прежде всего, конечно, епископату, Вы вменяете в обязанность - лояльное отношение к гражданской власти. Мы приветствуем это требование и свидетельствуем, что мы всегда были, есть и будем лояльны и послушны гражданской власти; всегда были, есть и будем истинными и добросовестными гражданами нашей родной страны, но это, полагаем, не имеет ничего общего с навязываемым Вами политиканством и заигрыванием и не обязывает чад Церкви к добровольному отказу от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни церковного общества, которые даны ему самою же гражданскою властью (избрание общинами верующих духовных руководителей себе). Мы, епископы Ярославской церковной области, сознавая лежащую на нас ответственность перед Богом за вверенных нашему пастырскому руководству духовных чад наших и почитая священным долгом своим всемерно охранять чистоту Святой Православной веры и завещанную Христом свободу устроения внутренней религиозной церковной жизни, в целях успокоения смущенной совести верующих, за неимением другого выхода из создавшегося рокового для Церкви положения отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за Вами и за Вашим Синодом право на высшее управление Церковью».  (Акт об отложении Ярославской епархии от митрополита Сергия, подписанный митр. Агафангелом (Ярославским), архиеп. Иосифом (Ростовским), архиеп. Серафимом (Угличским)).  «Воззвание прельщённых есть гнусная продажа непродаваемого и бесценного, т.е. - нашей духовной свободы во Христе (Ин.8:36); оно есть усилие их, вопреки слову Божию, соединить несоединяемое; удел грешника с делом Христовым, Бога и Мамону (Мф.6:24) и свет и тьму (2 Кор.6:14-18). Отступники превратили Церковь Божию из союза благодатного спасения человека от греха и вечной погибели в политическую организацию, которую соединили с организацией гражданской власти на служение миру сему, во зле лежащему (1 Ин.5:19). Иное дело лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) лишь послушное орудие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же за веру здесь являются уже государственными преступниками.  Всё это мы видим на деятельности митр.Сергия, который в силу нового своего отношения к гражданской власти вынужден забыть каноны Православной Церкви, и вопреки им он уволил всех епископов-исповедников с их кафедр, считая их государственными преступниками, а на их места он самовольно назначил непризнанных и непризнаваемых верующим народом других епископов. Для митр.Сергия теперь уже не может быть и самого подвига исповедничества Церкви, а потому он и объявляет в своей беседе по поводу воззвания, что всякий священнослужитель, который посмеет что-либо сказать в защиту Истины Божией против гражданской власти, есть враг Церкви Православной. Что это разве не безумие, охватившее прельщённого? Ведь так рассуждая, мы должны будем считать врагом Божиим, например, Святителя Филиппа, обличившего некогда Иоанна Грозного и за это удушенного; более того, мы должны причислить к врагам Божиим самого великого Предтечу, обличившего Ирода и за это усечённого мечом». (Епископ Виктор (Островидов))  «После молитв и долгих размышлений я прекратил церковное общение с митр.Сергием... как вошедшим в блок с антихристом, нарушившим церковные каноны и допустившим равносильное отступничеству от Христа малодушие и хитроумие... (…) Всякому православно верующему сыну Церкви Христовой зазорно и для вечного спасения небезопасно идти за таким вождём как митр.Сергий, ставшим и пошедшим таким скользким путём». (Епископ Нектарий (Трезвинский)). «Получив у большевиков право на тихое и безопасное житие и подкрепив себя их силою, прилагая грех ко греху, митрополит Сергий и его Синод заключили с безбожниками союз взаимной солидарности; но не по духу Православной Церкви, обязались не делать никаких выступлений против власти (и даже карать такие выступления в других) и молчать даже в виду самого явного гонения на Св.Церковь со стороны своих союзников-богоборцев...(…) Этим договором своим антихриста с церковью лукавнующих богоборцы дали митрополиту Сергию место в своём государстве; за то митрополит Сергий дал богоборцам место в святая святых, водворив мерзость запустения на место свято...» (Епископ Варлаам (Лазаренко))  «И «Живая Церковь», захватившая власть Патриарха, и григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, - вы все делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причём Вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более, чем нарушение отдельных канонов!» (Прот. Валентин Свенцицкий). «Да, страшное и ужасное время мы все переживаем, когда ложь и обман царствуют и торжествуют свою победу на земле. Дыхание антихриста так и чувствуется во всех углах нашей жизни... А что касается обновленцев и митр.Сергия, то они вполне поклонились тому зверю, о котором говорит святая книга Откровение Иоанна Богослова. Прочитайте тринадцатую главу. И обновленцы и митр.Сергий исполняют только волю и приказания безбожников. И этого вовсе ни от кого не скрывают, а даже пишут в своих «Декларациях». Поэтому всякий истинный сын Церкви должен бежать от этих христопродавцев без оглядки; и все истинные чада Церкви должны основать свои приходские общины, свободные и независимые от христопродавцев-архиереев. А несомненно, что архиереи, кто подчинился митр.Сергию - все отреклись от народа церковного и служат безбожникам и только развращают верующий народ. Поэтому нужно исполнить заповедь из Откровения Иоанна Богослова: «Выйди от нея народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ея и не подвергнуться язвам ея» (Ап. 18:4)». (Архиепископ Андрей (Ухтомский)). «Легализация, которую стараются проводить митр.Сергий и его Синод, является совершенно неприемлемой и невозможной, потому что она... противна природе Церкви, противна разуму, ибо стремится соединить несовместимое... В церковном отношении она преступна, ибо продаёт свободу внутренней жизни Церкви и кощунственно унижает её святость и достоинство...». (Архиепископы Пахомий и Аверкий (Кедровы)). «В письме своём Вы пишите, что, почитая всякую законную власть и церковное единство и не видя в действиях м.Сергия ничего противоканонического, Вы молитесь о нём и о теперешнем Синоде, равно и за всех правящих иерархов Российския Церкви. Но скажите мне: Каиафа и Анна каноничны были, или нет, с точки зрения ветхозаветного формального правоверия, когда осудили Господа на распятие? А Иуда не был ли единым от двунадесяти? Однако, первые христиане не решились бы молиться за них, как о право правящих слово истины.  Таково в глазах моих (да и не одних моих) деяние митр.Сергия и иже с ним от 16/29 июля 1927 года. Деяние это, по бесовски меткому выражению советского официоза, «Известий», есть попытка «построить крест так, чтобы рабочему померещился в нём молот, а крестьянину - серп». Иными словами: заменить крест советской печатью - печатью «зверя» (Апок. XIII, 16). (…)  Что же понудило м.Сергия к такому греху против Церкви Русской? Очевидно, желание этим путём добиться легального существования церковных организаций, вопреки примеру Господа, решительно отвергшего путь сделок с совестью ради получения возможности иметь поддержку в силах мiра сего (Мф. IV, 8-10). М.Сергий сам заявляет об этом результате печатно в дополнение к «Обращению» («Изв.» за 19 авг.27 г.) Сам м.Сергий сознаётся, что «его усилия, как будто не остаются бесплодными, что с учреждением Синода укрепляется надежда не только на приведение всего церковного управления в должный строй, но возрастает уверенность в возможность мирной жизни». Он не уверен даже в том, что легализация распространится далее Синода, а только надеется, т.е. кроме туманных, посулов и неопределённых обещаний покамест ничего не получено. Печальный итог даже с точки зрения житейских соображений». (Сергей Нилус).  В споре с исповедниками митрополит Сергий и его сторонники ссылались на известное изречение апостола Павла: нет власти, аще не от Бога. На этой и ещё некоторых, вырванных из контекста, фразах была построена апология сергианства. В 30-х годах митрополит Литовский и Виленский Елевферий изложил её в двух своих книгах. Ответом на это лжеучение станет обстоятельная статья И.А. Ильина «О «богоустановленности» советской власти». Выдающийся русский философ доказал в ней всю ложность законнического, фарисейского толкования священных текстов, толкования, опирающееся на букву и отвергающее дух, толкования, следуя которого и самого антихриста можно принять, формально не отступая от догматов. «…Слова апостола Павла «нет власти не от Бога» означают не разнуздание власти, а связание и ограничение её, - указывал Ильин. - «Быть от Бога» значит быть призванным к служению Богу и нести это служение; это связывает и ограничивает саму власть. Это не значит, что власть свободна творить любые низости и мерзости, грехи и окаянства, и, что бы она не творила, - всё будет «исходить от Бога» и всё будет требовать от подданных, как бы гласом Божиим, совестного повиновения. Но это значит, что власть устанавливается Богом для делания добра и поборения зла; что она должна править именно так, а не иначе. И если она так правит, подданные обязаны повиноваться ей на совесть.  Таким образом, призванность власти Богом - становится для неё мерилом и обязанностью, как бы судом пред лицом Божиим. А совестное, свободное повиновение подданных оказывается закрепленным, но и ограниченным этим законом. Поскольку же «ограниченным»? Постольку, поскольку живущий в сердцах подданных закон христианской свободы зовет их к лояльности или же возбраняет им эту лояльность.  И вот, именно к этой свободе, насыщенной любовью, совестью и предметным созерцанием, мы должны обратиться за исходом, когда власть оказывается в руках сатаны, коему мы никак не можем и не хотим служить - ни за страх, ни за совесть. Служить мы можем и должны одному Богу, ибо мы «рабы Божии»; Ему мы призваны служить свободно, так говоря и так поступая, как имеющие быть судимыми не по букве Писания, а по закону свободы. И если оказывается, что по нашей свободной и предметной христианской совести (не по произволу и не по страсти!) - власть сия есть сатанинская, то мы призваны осудить её, отказать ей в повиновении и повести против неё борьбу словом и делом, отнюдь не употребляя нашу христианскую свободу для прикрытия зла, т.е. не искажая голоса своей христианской совести, не прикрашивая дел сатаны и не возводя их криводушно к самому Христу; с тем, чтобы теперь же принять на себя все последствия этой борьбы, а впоследствии ответить за каждый шаг наш со всем дерзновением и со всем смирением христианской свободы».  В борьбе с Катакомбной церковью ГПУ не гнушалась никакими методами. В частности, нередко в среду катакомбников засылались провокаторы духовного звания. Таким был, например, Мануил Лемешевский, о котором мы уже говорили ранее. В Петрограде недобрую известность стяжал о. Павел Лигор, присланный на место арестованного по делу ИПЦ настоятеля Свято-Троицкой церкви в Лесном о. Анатолия Согласнова. Одна из катакомбных прихожанок Свято-Троицкой церкви вспоминала: «Он был иеромонах из Сергиевой пустыни. Хотя он и поминал митрополита Иосифа, но все поняли, что церковь изменилась. Наяву было, что и певчих, и многих из «двадцатки» через него забрали. Был такой случай с одной знакомой. У нее мать была инокиня Серафима и к этому Павлу (Лигору) пошла на исповедь, думала, что он – истинный. А он спрашивает на исповеди:  
– Как вы к власти относитесь?
– Ой, батюшка, терпеть не могу!
– Можно я к вам приду? Побеседуем…
Она дала адрес. Приходит домой к дочке, рассказывает. А та: «Мама, да что ты сделала?!» Сейчас же отправила ее в Москву. А на другой день (или даже в ту же ночь) за ней пришли. Представляете? Это во второй половине 1930-х годов. Была такая матушка Анна. Отец Павел (Лигор) ее разыскал, а она напугалась, – все уже знали и боялись его. Он пришел к ней и как бы раскаивался в том, что сотворил, и плакал. Но она говорила: «Откуда я знаю, искренне ли это было или нет. Страх какой, я напугалась». Все знали, что он предатель».  В ту пору священников прямо обязывали доносить на своих прихожан, и находилось немало таких, которые соглашались. Нередко прихожане быстро узнавали об этом, но немало было и случаев, когда лже-пастыри предавали овец на гибель. «Одни пошли на мученичество. Другие скрылись в эмиграцию или подполье, - в леса и овраги. Третьи ушли в подполье, - личной души: научились безмолвной, наружно невидной, потайной молитве, молитве сокровенного огня, - писал Иван Ильин в статье «О советской церкви». - Но нашлись - четвертые. Эти решились сказать большевикам: «да, мы с вами», и не только сказать, а говорить и подтверждать поступками; помогать им, служить их делу, исполнять все их требования, лгать вместе с ними, участвовать в их обманах, работать рука об руку с их политической полицией, поднимать их авторитет в глазах народа, публично молиться за них и за их успехи, вместе с ними провоцировать и поднимать национальную русскую эмиграцию и превратить таким образом Православную Церковь в действительное и послушное орудие мiровой революции и мiрового безбожья... Мы видели этих людей. Они все с типичными, каменно-маскированными лицами и хитрыми глазами. Они не стесняясь, открыто лгут, и притом в самом важном и священном, - о положении Церкви и о замученных большевиками исповедниках. Они договорились частным образом с советской властью и, не заботясь нисколько о соблюдении церковных канонов, «выделили» из своей среды угодного большевикам «патриарха» и официально возглавили новую религиозно парадоксальную, неслыханную «советскую церковь» ...  
Вот смысл происшедшего.
Зачем они это сделали? Оставим в стороне их личные побуждения. За них они ответят перед Богом и перед историей. Спросим об их «церковных» соображениях. Для чего они это сделали?
1. Для того, чтобы покорностью антихристу погасить или, по крайней мере, смягчить гонения на верующих, на духовенство и на храмы: - «купить» передышку ценою содействия большевизму в России и заграницей.
2. Из опасения, как бы антихрист не договорился с Ватиканом об окончательном искоренении Православия; - чтобы в борьбе с католиками иметь Антихриста за себя...
История покажет, чего этой группе удастся в действительности достигнуть, что она потеряет и что приобретет, и какова будет ее личная судьба. Не подлежит, однако, никакому сомнению, что будущее Православия определится не компромиссами с антихристом, а именно тем героическими стоянием и исповедничеством, от которого эти «четвертые» так вызывающе, так предательски отреклись... Мы ни минуты не можем сомневаться в том, что вся эта группа будет «своевременно», т.е. в подходящей момент казнена большевиками; но уйдут они из жизни не в качестве верных Православию исповедников и священномучеников, на подобие Митрополиту Вениамину, Петру Крутицкому и другим, их же имена Ты, Господи, веси, а в качестве не угодивших антихристу, хотя по мере сил и угождавших ему, рабов его... Ибо, - установим это теперь же, - в сделке с советской властью они вынуждены расплачиваться и уже расплачиваются реальными услугами и безоговорочным содействием». 7 ноября 1943 г., по случаю 26-й годовщины Октябрьского большевицкого переворота, когда тысячи истинно верующих священников и рядовых прихожан, кто в лагерях или катакомбах, а кто на чужбине, совершали траурные панихиды и молебны по невинно убиенным жертвам коммунистического режима, в московском Богоявленском кафедральном соборе шла торжественная литургия. В отличие от подавляющего большинства православных храмов мира, в этом соборе совершалась служба о «богохранимой стране нашей и правительстве ея, возглавляемом Богом дарованным вождем», коему воглашалось многолетие. Возглавлял кощунственную службу, невиданную прежде в истории, первый советский патриарх – Сергий Страгородский…  Накануне войны казалось, что теория красного митрополита о «спасения церкви» в её административном понимании провалилась. Расправившись при помощи сергиан с Катакомбной церковью, власти перешли к уничтожению их самих, в очередной раз показав, что союз с Антихристом рано или поздно обернётся гибелью марионеток, полагавших себя союзниками, которых не тронут. Большинство духовенства было или уничтожено, или находится в ссылках и лагерях, храмы - взорваны, либо закрыты. Уже взорван Храм Христа Спасителя. Уже готовятся взорвать Елоховский собор и храм Спаса на Крови...  Но, вот, грянуло – 22 июня 1941 года…  Сегодня тиражируется немало рассказов о том, как война заставила «великого учителя» прозреть и обратиться к Церкви. Что же это было за «прозрение» на самом деле?  В начале войны немцы вели достаточно умную и тонкую политику на оккупированных территориях, предоставляя населению то, чего оно было лишено. В частности, открывались закрытые большевиками церкви. Это привлекало многих людей на сторону захватчиков, выступавших в роли освободителей от коммунистического гнёта. Неслучайно в первые месяцы войны наблюдается массовая сдача в плен, которой никогда не бывало в России. Во многих местах жители встречают немцев цветами. Это происходит от того, что люди не ощущают государство под аббревиатурой СССР своей Родиной. Не ощущают Родиной государство, уничтожающее их более двух десятилетий, ввергнувшее их в нищету и вечный страх, глумящееся над святынями. Государство, управляемое, наконец, инородческой, антихристианской властью. Коммунистический режим воспринимается, как оккупационный. Причём крайне жестокий. Поэтому сила, имеющая целью его сокрушение, видится освободительной.  Продолжайся всё таким же образом, обрати население оружие против советской власти, и дни Сталина и его приближённых были бы сочтены. Сам Сталин не мог этого не сознавать и не бояться. Известно, что митрополит Сергий первым выступил с обращением в связи с началом войны, опередив самого «вождя». В нём он объявил «прямой изменой пастырскому долгу» даже сами размышления духовенства о «возможных выгодах по другую сторону фронта». Вскоре Сергий выпустил Послание, в котором осуждались православные иерархи и священнослужители, установившие на оккупированных территориях контакты с местной немецкой администрацией. Фактически под отлучение митрополита Сергия подпадали все иерархи и духовенство, в том числе и оставшиеся в юрисдикции Московской патриархии, оказавшиеся на оккупированных немцами территориях. В последующих воззваниях звучали призывы к «священной войне за христианскую цивилизацию, за свободу совести и веру». Неоднократно призывал к «священной войне» и митрополит Николай (Ярушевич), чьи обращения к партизанам и народу в качестве листовок советская военная авиация в огромном количестве забрасывала на занятые германскими войсками территории. Он же передал Красной Армии построенную на пожертвования верующих танковую колонну им. Дмитрия Донского. Церемония передачи выглядела так: митрополит подходил к каждому танку, вручал командиру т.н. формуляр (своего рода паспорт танка), говорил краткое напутствие, и заканчивал его верноподданнической здравницей в честь «богопоставленного Верховного Вождя наших воинских сил Иосифа Виссарионовича».  В 1942 г. в типографии Союза воинствующих безбожников, временно переданной для пользования советской церкви, на нескольких иностранных языках выходит солидно изданная книга «Правда о религии в России», предисловие к которой составлено Сергием Страгородским. Об этой книге читаем у И.А. Ильина: «Это - сборник статей, «заявлений» и «свидетельских показаний». Участниками были - сам Сергий, его ближайшие церковные помощники и длинный ряд «духовных» и светских лиц. Тезис у всех был один: советская власть никогда не вела гонений на Церковь, на веру и на верующих, гонения начались только в момент вторженья германских фашистов и ведутся только ими. Каждая статья сопровождалась портретом ее названого автора или, во всяком случае, факсимиле его подписи. Кто читал эту книгу, - зная историческую правду, - того охватывало чувство головокружения и ужаса. Это был поток заведомой, вызывающей, безстыдной лжи; все было написано одним и тем же, одинаковым стилем и произносилось тоном аффектированного, наигранного негодования, с эдакими раскатами «истинно – коммунистического пафоса», и с этою, за пятьдесят лет всем осточертевшею подхалимской «лояльностью» ... - Что было - того «не было». Церковь «цветет», народ «свободно молится», храмы - «открыты», никаких утеснений сроду не бывало.  Когда же волна злодейского умысла, ненависти и свирепости действительно надвигалась из Германии - по обычаю советской пропаганды - к очевидно-безспорной правде пристегивалась заведомая ложь... И произносилось все это распаленным тоном заведомого лжеца, знающего, что ему никто не верит и не поверит».  В начале осени 1943 г. руководители стран - союзниц по антигитлеровской коалиции готовились к первой личной встрече в Тегеране. Иерархи Англиканской церкви, имевшие большое влияние на объединенный Комитет помощи СССР в Англии, ратовали за скорейшее предоставление этой помощи. При этом англиканское руководство обратилось к советскому правительству с просьбой разрешить визит их делегации в Москву. Накануне Тегеранской конференции визит делегации был признан Сталиным полезным. В этой ситуации крайне выигрышно было бы, чтобы главу делегации - архиепископа Йоркского - приняло высшее руководство РПЦ во главе с патриархом. Дело осталось за небольшим… В пожарном порядке на правительственных самолётах из эвакуации в Москву доставляются митрополиты Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). В Кремле происходит, по позднейшему выражению Симанского, «совершенно непринужденная беседа отца с детьми». В ходе встречи принимается решение о срочном созыве собора. Было решено, что митр. Сергий (Страгородский) из политических соображений будет провозглашен «патриархом всея Руси», а не «всей России», а сама Церковь будет называться «русской», а не «российской», как это было при Патриархе Тихоне. Обратившись к митрополитам, Сталин сказал, что правительство для поддержания международного имиджа Московской патриархии готово выделить ей необходимые денежные средства, а также сообщил, что для размещения канцелярии МП передает трехэтажный особняк со всей мебелью - бывшую резиденцию германского посла Шуленберга. Под конец встречи Сталин объявил, что собирается создать специальный орган по контролю над Церковью - Совет по делам Русской православной церкви (СД РПЦ) под руководством генерал-майора НКВД Карпова. Через 4 дня «собор» был созван. Участие в нем приняло всего 19 архиереев, шесть из которых бывшие обновленцы, в спешном порядке рукоположенные незадолго до «собора», а также несколько лояльных епископов, специально освобожденных из заключения и доставленных на самолетах в Москву. На данном собрании не было ни епископов с оккупированных территорий, ни из эмиграции, ни, тем более, несогласных с Сергием и его церковной политикой архиереев, так и продолжавших томиться в советских концлагерях. Несмотря на всю антиканоничность данного мероприятия, митрополит Сергий, ставший единственным кандидатом, был объявлен патриархом. «Я думаю, что этот вопрос бесконечно облегчается для нас тем, что у нас имеется уже носитель патриарших полномочий, поэтому я полагаю, что избрание со всеми подробностями, которые обычно сопровождают его, для нас является как будто ненужным», - заявил «выдвинувший» кандидатуру Сергия Алексий Симанский. На ироничный вопрос самого Сергия: «нет ли у кого-либо иного мнения», члены «собора» ответили: «нет, единодушно».  Данные выборы стали прямым нарушением 30-го правила св. Апостол и 3-го правила 7-го Вселенского собора: «аще который епископ мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним». Знаменитый толкователь канонов епископ Никодим Милаш дает следующее пояснение к 30-му Апостольскому правилу: «Если Церковь осуждала незаконное влияние светской власти при поставлении епископа в то время, когда государи были христианами, тем более, следовательно, она должна была осуждать это, когда последние были язычниками, и тем более тяжкие наказания она должна была налагать на виновных, которые не стыдились обращаться за помощью к языческим государям и подчиненным им властям, чтобы только получить епископство. Настоящее (30-е) правило и имеет в виду подобные случаи».  Таким образом первый советский патриарх, поставленный внешней, более того, антихристианской властью, не мог быть признан каноничным. Так, был осуществлён ещё один этап глобальной подмены в церковной жизни.  Первый советский патриарх умер через 8 месяцев после своего избрания. Его место занял митрополит Алексий Симанский, также бывший «обновленец», перво-наперво в несчётный раз выказавший верноподданнические чувства «вождю»: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Нашу православную церковь внезапно постигло тяжелое испытание. Скончался патриарх Сергий, 18 лет управлявший русской церковью. Вам хорошо известно, с какой щедростью он нес это послушание. Вам известна и его любовь к Родине, его патриотизм, который воодушевлял его в переживаемую эпоху военных испытаний. А нам, ближайшим ученикам, близко известно и его чувство самой искренней любви к Вам и преданности Вам, как мудрому богопоставленному вождю (это его постоянное выражение) народов нашего великого Союза... По завещанию почившего патриарха мне судил Бог принять на себя должность патриаршего местоблюстителя. В этот ответственейший для меня момент жизни и служения церкви я ощущаю потребность выразить Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, - мои личные чувства.  В предстоящей мне деятельности я буду неизменно и неуклонно руководствоваться теми пунктами, которыми была отмечена церковная деятельность почившего патриарха: следовать канонам и установлениям церковным, с одной стороны, и неизменная верность Родине и возглавляемому Вами правительству нашему - с другой.  Действуя в полном единении с Советом по делам РПЦ, я, вместе с учрежденным покойным патриархом св. Синодом, буду гарантирован от ошибок и неверных шагов. Прошу Вас, глубокочтимый и дорогой Иосиф Виссарионович, принять мои заверения с такою же достоверностью, с какой они от меня исходят, и верить чувствам глубокой к Вам любви и благодарности, какими одушевлены все отныне мною руководимые церковные работники».  На новый «собор», приуроченный к Ялтинской конференции, властью была сделана большая ставка. В конце ноября 1944 г. в Москве было проведено собрание епископов, на котором им были даны специальные указания и инструкции о порядке проведения собора и роли каждого на нем. Здесь же были приняты проекты соборных документов, перечёркивающие все соборно-канонические принципы управления Церковью, принятые на Соборе 1917 г., и определен порядок избрания нового советского патриарха. Для упрочения легитимности собора в средствах, как водится, не стеснялись. Заключённым иерархам, не признававшим Сергия, предлагалось освобождение в обмен на поддержку Симанского. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), освобожденный из лагеря во время войны, напомнил собравшимся постановление Поместного Собора 1917-1918 гг. о том, что патриарх должен избираться тайным голосованием из нескольких кандидатов. Но никто из сергианских епископов это требование поддержать не решился, и единственным кандидатом, как и планировалось, остался митр. Алексий (Симанский). Архиепископ Лука, не согласившийся с нарушением канонических норм, не был допущен на собор и участия в нем не принимал. Собор проводили с размахом, не жалея средств. На него были приглашены представители зарубежных церквей, дабы намеченной акции придать международное значение. За участие в соборе и признание его «легитимности» и «каноничности» восточные иерархи и другие иностранные гости были щедро вознаграждены. Наркомпросу лично Сталиным было дано поручение выдать 42 предмета из фондов московских музеев и 28 из Загорского государственного музея, главным образом расшитые золотом церковные облачения и драгоценная богослужебная утварь, которые были использованы в качестве подарков восточным патриархам.  Так, например, патриарху Александрийскому Христофору досталась старинная золотая панагия с драгоценными камнями, золотой крест с драгоценными камнями, полное архиерейское облачение из золотой парчи, старинная митра с драгоценными камнями и другое. Патриарх Антиохийский Александр в подарок получил золотую панагию с драгоценными камнями, митру бархатную, шитую золотом, полное архиерейское облачение и т. д. Не остались без дорогих подарков и другие гости. В числе подаренных вещей были икона Спасителя в драгоценной ризе, икона свв. Кирилла и Мефодия в драгоценной оправе и многое другое. Их стоимость на то время была определена в полмиллиона рублей. «...Маршал Сталин является одним из величайших людей нашей эпохи, питает доверие к Церкви и благосклонно к ней относится... – восхищённо говорил на банкете в гостинице «Метрополь» Александрийский патриарх Христофор. - Маршал Сталин, Верховный Главнокомандующий, под руководством которого ведутся военные операции в невиданном масштабе, имеет на то обилие божественной благодати и благословения, и русский народ под гениальным руководством своего великого вождя с непревзойденным самоотвержением наносит сокрушительные удары своим вековым врагам».  Использование своей церкви в политических и внешнеполитических целях оказалось весьма продуктивным. В 60-е годы именно по указанию властей МП вступит во всемирный совет церквей, дотоле ею же в силу политического положения именовавшийся новым «Вавилоном». А тогда, в самом начале «возрождения Церкви», заверения советских иерархов о свободе совести в СССР стали великим соблазном для многих. Некоторые катакомбные священнослужители, поверив патриархии, обнаружили себя и поплатились за это длинными сроками. Та же участь постигла многих вернувшихся эмигрантов. А когда по окончании войны союзники стали массово насильственно депортировать в СССР русских беженцев, которых ожидали там лишь пытки, лагеря и смерть, власти, чтобы заблокировать протесты зарубежных и эмигрантских религиозных лидеров, использовали МП, руководство которой объявило подобные заявления «грязной клеветой, направленной на срыв мирных переговоров» между СССР и союзниками. Поддаваясь лживой советской пропаганде и оправдывая ею собственное преступление, руководители западных государств старались неукоснительно выполнять Ялтинские договоренности по насильственной депортации военнопленных, рабочих «остов», эмигрантов и беженцев обратно в СССР. Кровь всех этих людей пала на белые клобуки, бесстыдно сеявшие ложь..И.А. Ильин писал, что Алексий Симанский «помог обмануть мiр, чтобы поднять в его глазах и свой авторитет (как же? - «независимый Патриарх всея Руси»...), и авторитет советской власти (как же? - «отныне церковь в советском государстве на свободе и в почете... и сама же отрицает в прошлом всякие гонения, как небывшие»). С этим заведомо ложным известием Алексей, а потом и его эмиссары поехали заграницу. Они лучше чем кто-нибудь знали, что церковь стала покорным учреждением советского строя: что они обязаны и смеют говорить только ту ложь, которая им предписана; они знали, что лгут и лгали о мнимой свободе церкви». Каждый прием Алексея на ближнем востоке давался «втроем»: он сам и два, стенографирующих каждое слово агента «внутренних дел» (для взаимного контроля). Стенографировались его собственные слова и слова посетителя. При этом Алексий уверял посетителя, что «православная церковь вполне свободна» и тем провоцировал посетителя выдавать себя с головой большевицкой тайной полиции. Он, конечно, понимал, что его выступления имеют смысл политической провокации- и провоцировал. «Патриарх всея Руси» в роли сознательного политического провокатора у Антихриста ...Таковы же были и выступления его политических эмиссаров в Париже, этих т.н. «митрополитов» и «епископов». То же самое происходило и в Америке. ВСЕ они лгали и провоцировали; и знали, что лгут и провоцируют. И видели, что им верят - или одни «свои же агенты», или сверх того еще и отменные эмигрантские глупцы, и без того желающие быть обманутыми. А про эмигрантских не глупцов они твердо знали, что эти - только притворяются, будто верят, а на самом деле сознательно помогают им обмануть эмигрантское и мiровое общественное мнение в пользу большевизма - и при том по международной директиве, данной из мiровой кулисы. Они понимали все это - и лгали дальше. А если под шумок «провирались правдою» - то бывали за это немедленно увозимы в Москву на аэроплане (так было в Париже). Удивительно легко, привычно и ловко катились они по этой линии лжи. Это, впрочем, понятно: главная ложь была у них уже за плечами: у них хватило духа объявить устно и печатно, что все мученики и священномученики Православной Церкви за последние пятьдесят лет страдали не за веру и не за Церковь, а за «политические преступления» против советской власти: у них хватило духа, - еще у Местоблюстителя митрополита Серия, - заявить, что никаких гонений на веру, на верующих, на Церковь, на храмы и на святыни Православия в советской стране никогда не было. После этой вопиющей лжи - все остальное лганье пошло легко и гладко». Тем временем, в СССР шли усиленные приготовления к широкомасштабному празднованию 800-летия Москвы, которая виделась власти как новая мiровая столица. Продолжение следует...