Автор: BR doc
Дата: 2014-04-04 00:27

Газета «Новое слово» Берлин, №79(565), воскресенье, 3 октября 1943 года, с.4. Ниже мы приводим рассказ бывшего советского профессора Гротова, недавно совершившего трехмесячную поездку по Бельгии и Северной Франции, о его впечатлениях о Западной Европе.

«Ещё 15 месяцев тому назад я был замученным советским солдатом-штрафником, ещё 3 месяца тому назад я находился во фронтовой обстановке, на южном участке восточного фронта, а теперь вот перед моими глазами замелькали один за другим города невиданной мною доселе Европы. Выступая с лекциями о большевизме, я посетил Брюссель, Вильворт, Антверпен, Сен-Никлас, Куртрэ, Гент, Брюгге, Мускрон, Коммин, Монс, ла Лувьер, Шарлеруа, Вервье, Льеж, Нивель и Намюр – в Бельгии; Лилль, Круа, Рубэ, Камбрэ, Дюнкерк, Булонь, Кале, Армантьер, Дуэ, Бетюн, Монс, Бомон и Энен-Льетар – в северной Франции. Выступал и перед большой аудиторией в театрах и ратушах, и в актовом зале старинного гентского университета, и в цехах на оборонных предприятиях, и в казармах рексистской охраны (les Gardes Wallones), и в военных лазаретах, раз даже на одном из аэродромов перед летчиками, несущими охрану поднебесья.Начну с разбора впечатлений от моих выступлений, а потом передам мои впечатления от Запада. В Бельгии война почти не чувствуется, бельгийцы забыли бои 1940 года и, ворча на мелкие неудобства, забывают порою, что живут в одной из самых сейчас сытых и беспечных стран Европы. Некоторые, даже среди банкиров и фабрикантов, кокетничают «салонным» большевизмом, представляя себе Сталина в виде доброго дедушки – покровителя помещиков и банкиров. На эти круги мои лекции производили ошеломляющее впечатление: впервые они видели русского научного работника, рассказывающего им о пережитых тюрьмах и концлагерях, о сибирской ссылке и штрафных командах, о жизни затасканного по этапам «кулака», о стахановцах и «вредителях», и даже просто о прелестях советской коммунальной квартиры и симфонии 5-6 примусов в общей кухне. Бельгийцы приходили в ужас, начиная понимать, что их ожидало бы в случае победы Сталина. Никогда не забуду, как в Шарлеруа, скептически настроенная аудитория городского театра, замерла в оцепенении, когда, напомнив притчу о богатом и Лазаре, я закончил свой доклад словами: перед вами Лазарь, пришедший из советского ада вас предостеречь о грозящих Европе ужасах! Через 2-3 минуты это молчание сменилось аплодисментами потрясённой моим простым рассказом публики. В большинстве случаев после часовой лекции я ещё около часу отвечал на вопросы. Надо было видеть, с какой жадностью, перебивая друг друга, ставили мне вопросы интеллигенты и учащиеся в театрах, рабочие на заводах. Чувствовалось, что они потрясены, что они впервые поняли опасность большевизма, и как важно было им услышать слово русского человека-очевидца, вернее – многолетней жертвы большевизма. Во Франции, особенно вблизи от побережья, я делал ударение на гнусную роль англо-американских пособников большевизма. Аплодисменты рабочих – строителей Атлантического вала убеждали меня в том, что искренне слово может тронуть сердца даже там, где пытается пускать свои щупальца вражеская подпольная пропаганда. Углекопы в районе Бетюна-Дуэ, наши земляки с Подолии и Киевщины, работающие в шахтах, оказали мне сердечный прием. А мне, после почти ежедневных французских, а иногда и немецких лекций, было дорого выступать перед земляками по-русски.

Успеху выступлений пытались помешать, распуская слух, что я «замаскированный бельгийский рексист»; этот слух помогали опровергнуть русские зарубежники, обычно приветствовавшие меня при выходе со сцены или трибуны, и публика могла слышать, как я беседую с ними по-русски о русской жизни, о далёкой родине, куда они страстно стремятся. Хотелось бы отметить неизменную поддержку в Бельгии энергичного Ю.Л.Войцеховского и протопресвитера отца А.Ф.Шабашева, а северной Франции – проф. Ю. Н. Маклакова, а также заочно поблагодарить милых соотечественников, тепло принимавших меня не только в Брюсселе и Лилле, но и в маленьких Брюгге, Льеже, Намюре, Дуа, Армантьере. Мои впечатления: эти страны, почти не пострадав от войны, забывают, чем она им грозит, но все же в них постепенно крепнет сознание европейской солидарности. Рексисты в валлонских городах, фламандские «девеновцы», «франсисты», «parti populaire» и «rassemblement national» ведут упорную работу, приносящую неизменно свои плоды; растёт число людей, связавших свою судьбу с Германией. Забыты дряблые буржуазно-демократические партии: навстречу подпольным силам коммунистических террористов готовы в любой момент выступить вооружённые отряды рексистов, франсистов, попюлистов, которые считают делом чести и спасения для своих народов помочь Германии в создании новой Европы. Из их рядов вышли валлонские легионы, бившиеся ещё летом 1942 года под Майкопом и Туапсе, фламандские части, сражавшиеся ещё этой зимой под Любанью и Чудовом и легион «Триколор», проведший 2 боевые зимы под Можайском. Встречи с этими воинами, приезжавшими в отпуск, оставили во мне неизгладимое впечатление, как и сердечный прием, устроенный мне, пригласившими меня в свои казармы валлонскими легионерами в Монсе, Льеже, Грамоне и Дуэ. Отрадны были встречи с русскими, родившимися или выросшими за рубежом и теперь в форме «фельдграу» приезжавшими в отпуск с далеких просторов мало знакомой, но близкой им родины, которую они кровью своей помогают освободить от большевистского спрута. Мой завет соотечественникам, которые откликались на мои слова – тесным, безоговорочным сотрудничеством с германскими властями, с рексистами и девеновцами в Бельгии, с франсистами, с «partie populiste», с «Rassemblement National», с «Comité des Amis Anti-Juifs», с «Les amis du Maréchal» во Франции всемерно помогать борьбе против большевизма и его англо-американских приспешников на местах их временного, я верю, пребывания на чужбине и это рано или поздно откроет им верный путь на родину, которую они помогут нам возродить, как достойного сочлена в семье народов новой Европы, создаваемой силой германского оружия».