Солженицын об участии евреев в революции 1905 года
Автор: BR doc
Дата: 2014-02-04 04:15
Революционные события в Киеве
"В октябре революционная раскачка в Киеве все увеличивалась. Александр Шлихтер (известный в будущем большевик, мастер насильственных хлебозаготовок и "комиссар земледелия" Украины перед ее голодным мором) возбудил забастовку юго-западных железных дорог: направлений на Полтаву, Курск, Воронеж и Москву. Запугивая рабочих насилиями, вызвали забастовку и на киевском машиностроительном 12 октября. В университете производили "усиленный сбор "на оружие", причем присутствовавшие бросали и золотые монеты, и крупные кредитные билеты, и серебро, а одна дама вынула даже из ушей серьги". Составлены были "летучие отряды" для насильственного прекращения занятий во всех гимназиях, на всех фабриках, для остановки трамвая, торговли в магазинах, и "с целью вооруженного сопротивления войскам и полиции". Решено было "перенести на улицу" все движение. 14 октября, по соглашению издателей газет, все они, кроме правого "Киевлянина", прекратили выпуск всех изданий, кроме "телеграмм, имеющих отношение к освободительному движению". -- "Летучие отряды" отнимали ручки от моторов у трамвайных вагоновожатых, выбивали камнями стекла трамваев (были случаи поранения пассажиров). Все и всюду закрывалось и прекращало деятельность при первом же появлении агитаторов; почтово-телеграфную контору остановили угрозой бомб; в университет на митинг под председательством Шлихтера текли группы студентов, гимназистов, "а также еврейская молодежь разных профессий". Тут власть приняла первые меры. Объявлен запрет сборищ на улицах и площадях, университет и политехнический оцеплены войсками, дабы пропускать туда только студентов, "арестовано... несколько человек за оскорбление полиции и войск", несколько эсеров и социал-демократов, присяжный поверенный Ратнер, принимавший "видное участие в народных митингах" (Шлихтер скрылся). Снова пошли трамваи, открылись магазины, и дни 16-17 октября прошли в Киеве спокойно. И вот в такую-то (по многим местам России) обстановку -- 17 октября был брошен, в надежде на благодарность населения, высочайший Манифест о свободах и введении думского (парламентского) образа правления. Телеграфные слухи достигли Киева в ночь на 18-е, утром 18-го листки с Манифестом раскупались и раздавались на улицах (а номера "Киевлянина" "раскупались... учащейся еврейской молодежью и тут же демонстративно разрывались на части"). Власти немедля освободили из-под стражи и арестованных в предыдущие дни и прежде "привлеченных к дознаниям за государственные преступления", кроме употреблявших взрывчатые вещества. На улицах отсутствовала полиция и войска, собирались "многочисленные скопища народа", сперва мирные. -- "Возле университета образовалась многотысячная толпа" из студентов, гимназистов "и из значительного числа еврейской молодежи обоего пола". По их требованию ректор университета "приказал открыть парадные двери главного здания". Тотчас в зал "ворвалась часть уличной толпы, мгновенно уничтожила императорские портреты, разорвала красное сукно" на флаги и ленты, а некоторые "начали громко приглашать публику стать на колени перед [появившимся] Шлихтером, как жертвой произвола". И "стоявшие вблизи него, действительно, опустились на колени", но другая часть публики "во всем происшедшем усмотрела оскорбление своих национальных чувств". -- Затем толпа направилась на Крещатик к городской думе, во главе ее ехал на коне Шлихтер с красным бантом и при остановках держал речи, "что борьба с правительством не закончена". Тем временем в Николаевском парке "евреи, набросив на памятник [Николая I] аркан, старались стащить статую императора с пьедестала"; "на другой улице евреи, украшенные красными бантами, стали оскорблять четырех проходивших мимо солдат: они на них плевали"; на Софийской площади толпа бросала камни в воинский патруль, ушибла шестерых солдат, и два манифестанта были ранены от ответных выстрелов. -- Между тем к исполняющему обязанности городского головы явилась группа мирных лиц и "просила открыть зал думских заседаний", чтобы благодарные манифестанты могли "выразить свои чувства по поводу высочайшего Манифеста. Желание публики было исполнено", и состоялся действительно мирный "митинг под председательством гласного Шефтеля". Но подвалила новая многотысячная толпа с красными значками и повязками, она "состояла из студентов и лиц разного звания, возраста, пола и состояния, при чем особенно выделялись евреи", часть ворвалась в думский зал, остальные заняли площадь перед думой. "Мгновенно все национальные флаги, которыми, по случаю Манифеста, была украшена дума, были сорваны, и их места заняли красные и черные знамена". -- Тут еще одна толпа принесла на рунах присяжного поверенного Ратнера, только что освобожденного, он звал идти освобождать и других из тюрьмы, на балконе думы с ним публично целовался Шлихтер, а тот "призывал население к всеобщей политической забастовке... и дерзостно отозвался об особе Государя императора. В это время участниками толпы были изорваны в клочки находившиеся в зале думы императорские портреты, а также поломаны зерцало и царские вензеля, устроенные на думском балконе для иллюминации"; "несомненно, что в уничтожении портретов и вензелей принимали участие как русские, так и евреи", корону "ломал какой-то русский рабочий", потом по требованию некоторых из толпы ее поставили на прежнее место, "однако минут пять спустя она снова была сброшена, в этот раз уже евреем, который затем сломал и половину буквы "Н"", "еще какой-то молодой человек, по наружному виду еврей", ломал венок вокруг вензеля. А в думе всю мебель разломали, из разбитых шкафов выбрасывали деловые бумаги и рвали их. Распоряжался в думе Шлихтер, по коридорам ходили "сборщики денег на неизвестные цели". -- Толпа перед думой все возбуждалась, с крыш остановленных трамваев ораторы произносили зажигающие речи; с думского балкона успешнее всего ораторствовали Ратнер и Шлихтер. "Еврей-подмастерье кричал с балкона: "долой самодержавие"; другой, прилично одетый еврей кричал: "валяй на мясо""; еще "другой еврей, вырезав в портрете Государя голову, высунул свою в образовавшееся таким образом отверстие, и с [балкона] думы кричал толпе: "теперь я государь""; "здание думы совершенно перешло во власть членов крайних социал-революционных партий и сочувствующей им еврейской молодежи, потерявшей всякое самообладание". Итак, еврейский погром начался к вечеру 18 октября. "В первоначальной своей стадии погром, несомненно, имел характер мщения за поруганное национальное чувство. Подвергая встречаемых на улице евреев побоям, разбивая магазины, топча в грязь выброшенные оттуда товары, громилы приговаривали: "вот тебе свобода, вот тебе конституция и революция; вот тебе царские портреты и корона"". -- И еще на другое утро, 19-го, из думы на Софийскую площадь пошла тысячная толпа, несла пустые рамки от разбитых царских портретов, царский вензель и разбитое зерцало. Заходила в университет, поправляла поврежденные портреты, отслужила молебен, а "митрополит Флавиан увещал народ не бесчинствовать и разойтись по домам". "Но в то время как лица, составлявшие центр патриотической демонстрации... поддерживали в ней образцовый порядок, люди, примыкавшие к ней по дороге, позволяли себе всевозможные насилия по отношению ко встречным евреям и носящим форму учебных заведений".
"В октябре революционная раскачка в Киеве все увеличивалась. Александр Шлихтер (известный в будущем большевик, мастер насильственных хлебозаготовок и "комиссар земледелия" Украины перед ее голодным мором) возбудил забастовку юго-западных железных дорог: направлений на Полтаву, Курск, Воронеж и Москву. Запугивая рабочих насилиями, вызвали забастовку и на киевском машиностроительном 12 октября. В университете производили "усиленный сбор "на оружие", причем присутствовавшие бросали и золотые монеты, и крупные кредитные билеты, и серебро, а одна дама вынула даже из ушей серьги". Составлены были "летучие отряды" для насильственного прекращения занятий во всех гимназиях, на всех фабриках, для остановки трамвая, торговли в магазинах, и "с целью вооруженного сопротивления войскам и полиции". Решено было "перенести на улицу" все движение. 14 октября, по соглашению издателей газет, все они, кроме правого "Киевлянина", прекратили выпуск всех изданий, кроме "телеграмм, имеющих отношение к освободительному движению". -- "Летучие отряды" отнимали ручки от моторов у трамвайных вагоновожатых, выбивали камнями стекла трамваев (были случаи поранения пассажиров). Все и всюду закрывалось и прекращало деятельность при первом же появлении агитаторов; почтово-телеграфную контору остановили угрозой бомб; в университет на митинг под председательством Шлихтера текли группы студентов, гимназистов, "а также еврейская молодежь разных профессий". Тут власть приняла первые меры. Объявлен запрет сборищ на улицах и площадях, университет и политехнический оцеплены войсками, дабы пропускать туда только студентов, "арестовано... несколько человек за оскорбление полиции и войск", несколько эсеров и социал-демократов, присяжный поверенный Ратнер, принимавший "видное участие в народных митингах" (Шлихтер скрылся). Снова пошли трамваи, открылись магазины, и дни 16-17 октября прошли в Киеве спокойно. И вот в такую-то (по многим местам России) обстановку -- 17 октября был брошен, в надежде на благодарность населения, высочайший Манифест о свободах и введении думского (парламентского) образа правления. Телеграфные слухи достигли Киева в ночь на 18-е, утром 18-го листки с Манифестом раскупались и раздавались на улицах (а номера "Киевлянина" "раскупались... учащейся еврейской молодежью и тут же демонстративно разрывались на части"). Власти немедля освободили из-под стражи и арестованных в предыдущие дни и прежде "привлеченных к дознаниям за государственные преступления", кроме употреблявших взрывчатые вещества. На улицах отсутствовала полиция и войска, собирались "многочисленные скопища народа", сперва мирные. -- "Возле университета образовалась многотысячная толпа" из студентов, гимназистов "и из значительного числа еврейской молодежи обоего пола". По их требованию ректор университета "приказал открыть парадные двери главного здания". Тотчас в зал "ворвалась часть уличной толпы, мгновенно уничтожила императорские портреты, разорвала красное сукно" на флаги и ленты, а некоторые "начали громко приглашать публику стать на колени перед [появившимся] Шлихтером, как жертвой произвола". И "стоявшие вблизи него, действительно, опустились на колени", но другая часть публики "во всем происшедшем усмотрела оскорбление своих национальных чувств". -- Затем толпа направилась на Крещатик к городской думе, во главе ее ехал на коне Шлихтер с красным бантом и при остановках держал речи, "что борьба с правительством не закончена". Тем временем в Николаевском парке "евреи, набросив на памятник [Николая I] аркан, старались стащить статую императора с пьедестала"; "на другой улице евреи, украшенные красными бантами, стали оскорблять четырех проходивших мимо солдат: они на них плевали"; на Софийской площади толпа бросала камни в воинский патруль, ушибла шестерых солдат, и два манифестанта были ранены от ответных выстрелов. -- Между тем к исполняющему обязанности городского головы явилась группа мирных лиц и "просила открыть зал думских заседаний", чтобы благодарные манифестанты могли "выразить свои чувства по поводу высочайшего Манифеста. Желание публики было исполнено", и состоялся действительно мирный "митинг под председательством гласного Шефтеля". Но подвалила новая многотысячная толпа с красными значками и повязками, она "состояла из студентов и лиц разного звания, возраста, пола и состояния, при чем особенно выделялись евреи", часть ворвалась в думский зал, остальные заняли площадь перед думой. "Мгновенно все национальные флаги, которыми, по случаю Манифеста, была украшена дума, были сорваны, и их места заняли красные и черные знамена". -- Тут еще одна толпа принесла на рунах присяжного поверенного Ратнера, только что освобожденного, он звал идти освобождать и других из тюрьмы, на балконе думы с ним публично целовался Шлихтер, а тот "призывал население к всеобщей политической забастовке... и дерзостно отозвался об особе Государя императора. В это время участниками толпы были изорваны в клочки находившиеся в зале думы императорские портреты, а также поломаны зерцало и царские вензеля, устроенные на думском балконе для иллюминации"; "несомненно, что в уничтожении портретов и вензелей принимали участие как русские, так и евреи", корону "ломал какой-то русский рабочий", потом по требованию некоторых из толпы ее поставили на прежнее место, "однако минут пять спустя она снова была сброшена, в этот раз уже евреем, который затем сломал и половину буквы "Н"", "еще какой-то молодой человек, по наружному виду еврей", ломал венок вокруг вензеля. А в думе всю мебель разломали, из разбитых шкафов выбрасывали деловые бумаги и рвали их. Распоряжался в думе Шлихтер, по коридорам ходили "сборщики денег на неизвестные цели". -- Толпа перед думой все возбуждалась, с крыш остановленных трамваев ораторы произносили зажигающие речи; с думского балкона успешнее всего ораторствовали Ратнер и Шлихтер. "Еврей-подмастерье кричал с балкона: "долой самодержавие"; другой, прилично одетый еврей кричал: "валяй на мясо""; еще "другой еврей, вырезав в портрете Государя голову, высунул свою в образовавшееся таким образом отверстие, и с [балкона] думы кричал толпе: "теперь я государь""; "здание думы совершенно перешло во власть членов крайних социал-революционных партий и сочувствующей им еврейской молодежи, потерявшей всякое самообладание". Итак, еврейский погром начался к вечеру 18 октября. "В первоначальной своей стадии погром, несомненно, имел характер мщения за поруганное национальное чувство. Подвергая встречаемых на улице евреев побоям, разбивая магазины, топча в грязь выброшенные оттуда товары, громилы приговаривали: "вот тебе свобода, вот тебе конституция и революция; вот тебе царские портреты и корона"". -- И еще на другое утро, 19-го, из думы на Софийскую площадь пошла тысячная толпа, несла пустые рамки от разбитых царских портретов, царский вензель и разбитое зерцало. Заходила в университет, поправляла поврежденные портреты, отслужила молебен, а "митрополит Флавиан увещал народ не бесчинствовать и разойтись по домам". "Но в то время как лица, составлявшие центр патриотической демонстрации... поддерживали в ней образцовый порядок, люди, примыкавшие к ней по дороге, позволяли себе всевозможные насилия по отношению ко встречным евреям и носящим форму учебных заведений".
Революционные события в Одессе
"Большая толпа евреев с красными флагами гналась" долго за двумя городовыми, один через двор и крышу бежал, другого же, Губия, эта толпа, "вооруженная револьверами, топорами, колами и железными палками, ворвавшись во двор, нашла спрятанным на чердаке и так изувечила, что он по дороге в больницу умер, два же отрубленные пальца его руки найдены дворником". Позже были избиты и поранены трое полицейских чинов, а у пяти городовых отобраны револьверы. Затем стали освобождать арестованных из одного, другого, третьего полицейского участка (где избивали 16-го, двумя днями раньше, -- там уже были прежде освобождены распоряжением Нейдгарта; в одном участке освободили в обмен на труп Губия), еще в других -- не оказалось арестованных, в этом всем содействовал ректор университета, который предъявил требование прокурору "от имени пятитысячной толпы", а "студенты угрожали чинам полиции насилием" вплоть "до повешения". -- Городской голова Крыжановский вместе с университетским профессором Щепкиным, вызванные Нейдгартом для совещания, вместо этого потребовали, чтобы Нейдгарт, "разоружив немедленно полицию, спрята[л] ее", иначе, добавил Щепкин, "не обойдется без жертв мщения и... полиция будет разоружена захватным правом". (На следствии у сенатора он потом отрицал такую резкость своих выражений, но, видимо, они не были мягче, судя по тому, что он в тот же день передал студентам 150 револьверов, а на следствии отказался указать источник приобретения."
А.И.Солженицин "200 лет вместе"
Том 1. Глава 9
На фото: еврейский флаг "Да здравствует демократическая республика!" Россия, 1905 год
Напомним, общее число жертв революционного террора в 1901-11 годах составляет 17 тысяч человек. С февраля 1905 по май 1906 года, по официальным данным, было убито 8 губернаторов и градоначальников, 5 вице-губернаторов и советников губернских правлений, 4 генерала и 7 офицеров армии, 8 жандармских офицеров, 21 полицмейстер, уездный начальник и исправник, 57 урядников, 79 приставов и их помощников, 125 околоточных надзирателей, 346 городовых, 18 агентов охраны, 85 гражданских чиновников, 12 священников, 52 представителя сельских властей, 51 землевладелец, 54 фабриканта и старших служащих на фабриках, 29 банкиров и крупных торговцев. А в 1907 году, после провала попыток вооруженных восстаний, в среднем убивалось до 18 человек в день.
Другие материалы из раздела Афоризмы и цитаты
Предыдущее: | В Белой Армии были офицеры особой категории |
Следующее: |
Александр Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ" о РОА |
Лучшее по просмотрам: | А. В. Колчак - высказывания о революции и гражданской войне |
Последнее: | Воспоминания баронессы Марии Дмитриевны Врангель о жизни в Совдепии |