Российская военная контрразведка



Автор: Елена Белкина
Дата: 2013-12-22 20:50
Создателем российской военной контрразведки является видный российский политический деятель, военачальник и военный историк, почетный член Академии Генерального штаба, Артиллерийской, Инженерной, Военно-юридической и Военно-медицинской академий генерал-адъютант Алексей Куропаткин. 20 января 1903 г. военный министр России Куропаткин направил на имя императора Николая II докладную записку, в которой, в частности, излагал следующее: "Совершенствующаяся с каждым годом система подготовки армии, а равно предварительная разработка стратегических планов на первый период кампании приобретают действительное значение лишь в том случае, если они остаются тайной для предполагаемого противника; поэтому делом первостепенной важности является охранение этой тайны и обнаружение преступной деятельности лиц, выдающих ее иностранным государствам. Между тем... обнаружение государственных преступлений военного характера до сего времени у нас являлось делом чистой случайности, результатом особой энергии отдельных личностей или стечением счастливых обстоятельств; ввиду сего является возможность предполагать, что большая часть этих преступлений остается нераскрытыми и совокупность их грозит существенной опасностью государству в случае войны".



 Выполнение функций контрразведки в армии Департаментом полиции военный министр считал крайне нецелесообразным: "...во-первых, потому что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах". Алексей Куропаткин предложил создать особый орган по борьбе с иностранными шпионами, задача которого должна заключаться "в установлении негласного надзора за путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами - лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью и связующими звеньями между ними - иногда целый ряд агентов и посредников в передаче сведений". Император недолго размышлял над предложениями своего военного министра. Безусловно, принимая во внимание не только авторитет и профессиональную военно-теоретическую подготовку Алексея Куропаткина, но и его успешный опыт разведывательной деятельности в Германии, Франции, Алжире и Турции. 21 января 1903 г. на докладной записке военного министра синим карандашом Николай II наложил резолюцию "Согласен". Российская военная контрразведка свое дело знала мастерски. Уже в 1903 г. в разработку были взяты германская, австро-венгерская и японская резидентуры противника. В 1904 г. разоблачен агент японской разведки штаб-офицер по особым поручениям при Главном интенданте ротмистр Ивков. В 1910 г. пресечена шпионская деятельность агента австро-венгерской разведки барона Унгерн-Штернберга, его "оператор" военный атташе Австро-Венгрии Степанноки был выдворен из России. В 1915 г. военная контрразведка добыла именные списки 23 разведывательных органов австро-германских войск, где готовилась зафронтовая агентура. В 1902 г. в Варшаве был арестован германский агент - старший адъютант штаба округа, русский подполковник, дворянин А.Н.Гримм. После суда над Гриммом, который состоялся в конце мая 1902 года, приговор был конфирмирован высшей властью. Изменник лишался воинского звания, дворянского достоинства, чинов, орденов и медалей и всех прав состояния, исключался из военной службы и ссылался в каторжные работы на 12 лет с законными последствиями сего наказания. Эта история потрясла весь Варшавский военный округ (да и всю армию), так как, пожалуй, впервые оказался изменником высокопоставленный русский офицер, дворянин, - причем работал он на иностранное государство за деньги (из корысти). В те времена это казалось немыслимым в русской армии!



 О состоявшемся суде и о высочайше утвержденном приговоре официально известила ежедневная газета на русском языке "Варшавский дневник". Позже после Русско-японской войны это станет правилом: военное руководство, объявляя приказы по шпионским делам, намеренно детально знакомила офицерский корпус с содержанием таких чрезвычайных происшествий (не делая никаких тайн из описания тех приемов, к которым прибегали шпионы в целях собирания секретных военных сведений). Положительный эффект такого рода доверия высшего военного начальства к офицерам был очевиден: во-первых, ликвидировало все кривотолки после судебного разбирательства шпионских дел, а во-вторых, воспитывало в должном направлении офицерскую среду, а через нее и солдат в должном исполнении ими гражданского долга. Невольно просачивалось это затем и в толщу гражданского населения, которое являлось таким образом незаменимым сотрудником агентов правительства, то есть контрразведчиков. Был сделан и профессиональный вывод на уровне всего военного ведомства. Ужесточались меры по допуску к работе с секретными и совершенно секретными документами и материалами во всех подразделениях. Тяжелая для армии измена Гримма ускорила обращение А. Н. Куропаткина к императору Николаю II за санкцией об образовании в рамках военного ведомства особого разведочного отделения. 20 января (2 февраля) 1903 года царь на рапорте военного министра сделал надпись: "Согласен". Этот день можно считать днем рождения русской военной контрразведки.  Вскоре это только что созданное разведывательное отделение, его подразделение в Варшавском военном округе возглавил подполковник Николай Степанович Батюшин  Руководство разведкой и контрразведкой в самом важном для военной безопасности России Варшавском округе требовало полной самоотдачи.  С годами Батюшин сформировался полностью как руководитель и оперативный работник. Он отличался исключительной работоспособностью, инициативой, системностью оперативного мышления, имел богатый кругозор специалиста, что позволяло ему принимать нешаблонные решения. Большой вклад в успешную работу отделения вносили его талантливые помощники, офицеры штаба Муев, Терехов и Лебедев. О реальном вкладе Варшавского округа в безопасность страны можно судить по следующей цифре. В округе, буквально опутанном австрийскими и немецкими агентами, охранное отделение, а затем (с февраля 1903 года) и контрразведка, с 1900 по 1910 годы выявили почти полторы сотни иностранных шпионов (от мелких контрабандистов до офицеров штаба). Об отдельных эпизодах успешной работы контрразведчиков округа рассказывается в книге Батюшина. Во всех судебных процессах Батюшин выступал в качестве военного эксперта. Такого рода процессы в России были совершенно новым делом, сама законодательная база ничтожной, и от эксперта требовалось квалифицированно и полно разъяснять сущность преступных деяний по шпионажу.  Непосредственным разработчиком нового законодательства по уголовному преследованию шпионов стал ведущий работник военной прокуратуры округа полковник А. С. Резанов. Совместная работа в штабе округа сделает их на долгие годы единомышленниками и соратниками.  Опыт контрразведки собирался по крупицам. Идти приходилось в полном смысле по целине. Частично выручали знания, полученные тайными путями об организации и функционировании этих служб в соседних государствах. Контрразведка после февраля 1917 года:  В 1937 г. в Париже небольшим тиражом были опубликованы сенсационные мемуары начальника военной контрразведки Петроградского военного округа в 1917 г. полковника Бориса Никитина. Книга и сейчас не утратила своей актуальности, ибо в ней раскрываются загадочные и таинственные события политической истории России XX в. - захват в 1917 г. власти наиболее радикальными звеньями антимонархической и антидемократической оппозиции в лице большевистско-эсеровского альянса. Весной 1917 г. у российской государственной власти осталась одна единственная спецслужба, способная выполнять внутриполитические функции, - военная контрразведка. Контрразведчикам во главе с Никитиным волею судьбы пришлось быть на самом остром участке политической и разведывательной борьбы на изломе исторического развития России - противодействии разрушительной для государства деятельности большевиков.  В наше время, когда факт длительного сотрудничества верхушки большевистской партии и ее функционеров с представителями германского генерального штаба не вызывает сомнений и доказан документально в многочисленных российских и зарубежных исторических исследованиях, остается только поражаться, как в обстановке всеобщего хаоса, нерешительности и предательства военной контрразведке удавалось работать предельно профессионально, политически выверено, максимально информативно.  Само возвращение Ленина и его соратников в Россию из Швейцарии имело характер подрывного заговора и было спланировано германским генеральным штабом как акция по разрушению внутриполитической стабильности в стране. "Помогая Ленину поехать в Россию, - писал позднее в своих мемуарах начальник немецкого генштаба Людендорф, - наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправданно. Россию нужно было повалить". Деятельность Ленина и его окружения в России полностью оправдала надежды и окупила деньги германского генштаба. Пользуясь современной терминологией, функционеры партии большевиков в 1917 г., а именно Ленин, Красин, Ганецкий, Козловский, Лурье, Суменсон, Нахамкес, Крупская, представляли собой не что иное, как агентурную сеть разведподразделения генерального штаба Германии - страны, находящейся в состоянии войны с Россией. Основа формирования агентурной сети - материальная зависимость от немецкой разведки, цель разведывательной деятельности - подрыв существующего в стране государственного строя путем проведения разложенческой работы, прежде всего в армейских частях, содействие поражению России в войне с Германией.  Российской военной контрразведкой были выявлены каналы связи разрабатываемой агентурной сети с немецкой разведкой, конкретные агентурные задания, исполнители и руководители подрывных акций. Почему не удалось полностью пресечь подрывную деятельность? Причина, как это нередко происходило и происходит, - в нехватке, а вернее, в отсутствии политической воли руководства государства (Керенского и компании) на проведение жестких и решительных мер в отношении противников государственного и общественного строя.