Автор: Писахов С.Г.
Дата: 2015-05-15 20:39

Степан Григорьевич Писахов- (13 (25) октября 1879, Архангельск — 3 мая 1960, Архангельск) — русский художник, писатель, этнограф, сказочник, преподаватель живописи. Во время Гражданской одно время был корреспондентом одной из газет.  

Первый день боя (Впечатления)
  От станции Плесецкой до 377-й версты я ехал на поезде тяжелой артиллерии "Деникин".Поезд двинулся ранним утром, слегка покачиваясь, встряхивая. День распахнулся морозно солнечный, яркий.Заговорили орудия, гул далеко покатился по лесу и где-то далеко бахали разрывы.Горные орудия скатились с платформ, оттуда от ж. д. пути в лес и оттуда вторят тяжелым.Солдаты весело возятся около орудий.А лес кругом белый, снежный. Через белые кружева заиндевевших пушистых веток виднеется небо, вверху синее, к горизонту бледнеющее и переходящее в зеленоватый тон, облака, мягкие, пушистые, протянулись над горизонтом и почти неподвижны.

Так весело ухают орудия, так весело работают артиллеристы, кажется, это только маневры.В лесу костры горят, около блокгаузов пулеметчики кипятят чай. Снег под ногами хрустит, вторя общему настроению, - пулеметчики, едва подошел к ним, предлагают чаю. Около костра веселый разговор, шутки.По лесу раскатывается гул от выстрелов орудий, да с высоких деревьев снег сыплется белыми звездочками.С разрешения капитана С-го я пустил снаряд к большевикам, встав на место стреляющего.Но трудно быть в одном месте. Хочется двигаться, принимать участие в общей веселой работе.  Пошел с поручиком Т-дзе вперед по полотну железной дороги.  Навстречу шли пленные большевики партиями. Одеты тепло, часто в новые полушубки, в валенки, с котомками, с запасными полушубками, валенками, сапогами, если бы не конвой - походили бы на богомольцев, едущих в Соловецкий монастырь.Пленные рассказали, что теплую одежду только что подвезли на передовые линии.Около поезда видны большевики, скачут, как будто их ошпарили кипятком; ближе между броневиком и мостиком видна кучка людей без винтовок.  Нерешительно мнутся, то сбегут с насыпи, то снова вылезут, не стреляют.Наши тоже не стреляют, и вместе с командиром 2-го батальона и еще два-три офицера и несколько солдат пошли к кучке большевиков - я иду, дабы, подойдя ближе, зарисовать горящий броневик.На полпути останавливаемся, зовем красных к себе. Но среди красных вертится какая-то юркая фигура, что-то шумит.  Большевики тоже зовут к себе, но неуверенно, чувствуется, что они не верят, что кто-либо из нас к ним придет.Юркая фигура устроила митинг.  Непонятно как, какими словами смог оратор еще раз обмануть, ослепить красных? Ведь среди встречных пленных коммунистов было очень мало. Пленные говорили, что коммунисты удрали при первых артиллерийских выстрелах. Коммунисты хорошо помнят, что все последние наступления для них кончались печально!  Но какой речью лживой юркая фигура еще раз загипнотизировала красных?И когда я собрался рисовать - раздались крики.Вперед!  Затрещали пулеметы, засвистели пули. Пришлось сойти с насыпи. Пули щелкали по кустам, стряхивая снег, иногда сбивая ветки. Наши еще раньше цепью двинулись по лесу.К пулеметам прибавились шрапнельные разрывы. Это очень красиво: в синем небе яркая золотая вспышка и бледное облако медленно тает...Подобрал винтовку, брошенную красными (японского образца), набрал патронов, присоединился к солдатам у мостика.Первый раз пришлось быть под пулеметным огнем. Солдаты спокойно ждут, приготовив пулеметы. Солдаты так спокойны, как будто это только маневры, только лица стали строгими.Тяжелые снаряды красных сравнительно мало рвутся, пули то затихнут, то завизжат, как с цепи срываются.  Солдаты спокойно делают свое дело, санитары вывозят раненых, саперы починяют дорогу. Раненых на носилках, иногда на лошадях, переправляют к санитарному поезду.Есть убитые...А природа кажется безучастной. Зимний день короткий уже проходит, заканчивается симфония. И если бы не убитые, не раненые, то день этот был бы до конца праздничным.По пути зашел на блиндированный поезд "Муха" по приглашению командира поезда Чал-го.Как и всюду, встретили радушно, про Чал-го рассказывают, что при взятии станции Емца он с поездом влетел на станцию впереди пехоты. Обогревшись, пошел "домой" на "Деникина". Заботливые хозяева сейчас же стали хлопотать об обеде, чае.  Если бы не темно, снова побрел бы куда-либо еще.  
Ст. Писахов.
Разъезд 377 версты. 13 ноября.

На фронте (Впечатления)
 
 В предыдущей статье пропущена одна сценка. Когда мы с поручиком Т-дзе шествовали к передовой линии, из лесу вышли большевики; офицер, начальник пулеметной команды и несколько солдат с пулеметом.  Вышли сдаваться в плен.  
- Там, в лесу, еще есть наши (большевики), тоже хотят сдаться - крикните им, - говорят красные.
 К нам подошли солдаты 2-й роты 6-го полка. Оставшихся в лесу позвали. Все это так мало походило на войну, на враждующих!Встретили как заблудившихся в лесу. Оглянули, дали сигарет, поговорили и отправили в тыл "подкормить".  Офицер одет хорошо, шуба романовского покроя с меховым воротником. Невольно сказался вопрос:  
- Что же вы так долго не переходили?
Офицер улыбнулся доброй улыбкой, как на детский вопрос.
- До января был в германском плену, потом в тюрьме. Сегодня первый случай перейти.Пленные, довольные, что благополучно сдались, охотно отвечали на вопросы. Один показал кусок хлеба. Хлеб черный, с какой-то примесью, и пояснил:
- Это-то хороший хлеб. На передовых стараются кормить, а в тылу едва живы!У многих запасные валенки или сапоги, один с гармошкой. Они уже давно решили перейти и таскали с собой все свое. А запасные валенки взяли.
- Чтобы не пропадало.
 Разговор отрывистый, быстрый, многое хотелось спросить. Жаль, что комиссары и им сочувствующие не видели этой маленькой "мирной сценки"!По дороге много винтовок японского образца, брошенных большевиками, много патронов, подсумков, видно, что удирали во все лопатки.Мостик на 373-й версте, за ним стоит большевистский поезд, подбитый "Деникиным" (тяжелая батарея). "Деникин" же подбил "черепаху" 18 октября.У поезда прыгают красные, как будто их кипятком ошпарили. Чувствуется, что они боятся взрывов и трусливо мечутся вокруг.Зарисовать горящий поезд помешали пулеметы. 16 ноября. С утра началась пристрелка. Редкие удары тяжелыми толчками раздвинули тишину.Им откликнулись разрывы.  Выстрелы беспощадно учащаются.Медные звери, подвластные людям, стали среди людей и, откатываясь, как бы размахнувшись, бросают снаряды. Медные звери уничтожают людей...Наша батарея открыла ураганный огонь. Поднялся шум, крик - тяжелый, широкий. Большевики отвечают.Наши блиндированные поезда - "Муха" под командой Ч., "Француз" под командой Г., "Деникин" под командой А. вышли вперед и бросают снаряды в зубы красным.Легкие батареи и горная, скатившись с платформ, удобно устроились в лесу и оттуда вторят тяжелым. "Колчак" остался позади и оттуда, выкидывая зеленовато-желтое пламя, бросает снаряды в красных.Для стрельбы "Колчак" останавливается на приличном расстоянии от домов и вагонов, чтобы не вышибить стекла в окнах.Большевики "снарядов не жалеют". Разрывы шрапнели кружатся над головой, а тяжелые снаряды кружат со всех сторон, выкидывают темные столбы земли, щепок, веток...Снаряды красных часто не рвутся, стукнется в землю и замолчит сразу. Один снаряд дико завизжал, казалось у самого уха, упал очень близко и затих, как будто задумался, хотелось подойти посмотреть, но солдаты остановили: кто его знает, а не ровен час, еще разорвется!На передовой линии у мостика собралось много народу: наблюдатели, телефонисты, доктор, все знакомые.Если 13 ноября день казался праздничным, то сегодня день очередной работы, будничный. И небо серо, и лес как-то отодвинулся.Красные пристрелялись, их снаряды стали кружить около поездов, разрывы стали подбираться близко, то справа, то слева выкинется темный столб.Солдаты спокойно делают свое дело. Глядя на них, просто не верится, что опасно! И снаряды, рвущиеся кругом, нас не касаются. Как будто наши батареи стоят под невидимым громадным зонтиком.Рабочая команда, составленная из пленных красных, что-то делала около полотна ж. д. Большевистский тяжелый снаряд разорвался рядом. Бывшие красные кто как бросились бежать в лес. Строгий окрик остановил их.Вернулись, удивленно посмотрели на добродушно-насмешливые лица солдат и успокоились, перестали обращать внимание на разрывы.  Но при этом спокойствии наружном нервы слишком напрягаются. Особенно тяжело пехоте. Приходится быть по несколько суток без прикрытия на мерзлой земле. Костер греет только с одной стороны. Заснувшие у костра прожигают валенки, шубы, уже есть с сильными ожогами.На разъезде... версты - штаб 6-го полка, как и везде на фронте, встретили радушно. Командир полка полковник Г. помещается в маленькой проходной тесной и холодной комнате. В комнате так холодно, что посоветовали не снимать пальто. Сам полк. Г. сидит в шинели, разговаривает с офицером, только что вернувшимся из разведки, он был в тылу у большевиков. В комнате тесно, едва можно повернуться. Невольно явился вопрос.  
- Где же Вы спите? Полковник показал на стол.
- Вот моя кровать.
На столе лежит свернутый спальный мешок. При всех неудобствах, тесноте, холоде, все веселы, как будто на охоте остановились в лесной избушке.Полк. Г. жалеет, что уже отправил и не может показать одного "перебежчика". Некий Козлов, бывший чиновник путей сообщений, у красных заведовал отделом пропаганды и внешкольным образованием. Его послали в окопы. Козлов обиделся и перешел к белым. По словам Козлова, он привык "жить хорошо", привык к удобствам. На вопрос, чем он думает заняться, ответил:
- Коммерцией.
Этот "сознательный, идейный" коммунист, по словам видевших, очень типичен по своей наглости.
 На обратном пути остановился на ст. Плесецкой, прошел до церкви. Церковь срочно приводят в порядок, работают солдаты 3-го стр. полка. Кресты поставлены на купол и колокольню. Кресты из белого железа блестят на солнце, как серебряные.В церковь привезли иконостас разобранный, частью поломанный. Собрать еще не успели. Хоры, устроенная большевиками "галерка" в бытность театра здесь тоже пока не убраны. Иконы прислонены к стенам.Посреди церкви на полу три гроба. Поручик Варагин и два красноармейца... О. Иоанн (священник из села Дениславья), спасшийся от большевиков, сказал, как он спас святыни.25 ноября прошлого года о. Иоанна позвали на Плесецкую венчать красноармейца. После венчания о. Иоанн собрал все святыни с престола и жертвенника: антиминс, дарохранительницу, сосуды, крест, Евангелие. Хотел снять покровы с престола, но побоялся, что заметят. Все спасенное увязал в узел с облачением и увез в Дениславье. Большевики, устроив театр в церкви, иконостас сломали, выкинули и престол на улицу. Многие из местных жителей хотели взять, сохранить выкинутый иконостас, но большевики запретили подходить под страхом смертной казни. Наконец, разрешили о. Иоанну взять иконостас в Дениславье.  

Ст. Писахов
Железнодорожный фронт