Автор: Шамбаров В. Е.
Дата: 2013-08-04 17:23

Когда Петр Врангель принял командование Вооруженными Силами Юга России, ему было 42 года. В момент вступления в должность в апреле 1920 года он видел своей основной задачей не борьбу с большевиками, а необходимость "с честью вывести армию из тяжелого положения". Впрочем, никто из белых начальников в то время не думал о возможности активных действий. После полосы тяжелых неудач и катастрофы под Новороссийском боеспособность армии многими ставилась под сомнение. Причем, если добровольческий корпус вывез в Крым свои пулеметы и даже несколько орудий, то значительная часть донских казаков прибыла безоружными.  Но более сильное значение имеет и моральный упадок войск. Шаталась дисциплина. В городах, куда выплеснулись эвакуированные части, нередкими стали проявления стихийной разнузданности, пьянства и хулиганства. В сельской местности  были случаи грабежей.  



Стоит также отметить, что Врангель прибыл из Константинополя, где слухи о разложении армии были сильно преувеличены, особенно под влиянием беженцев из Новороссийска, куда попало значительное число тыловиков, дезертиров и лиц, поспешивших выйти в отставку. Также тяжелый моральный удар нанес ультиматум Великобритании, требующий "оставить неравную борьбу". Были и сильные сомнения в способности удержать Крым. Дело в том, что полуостров только на карте выглядит неприступным, имея много уязвимых мест: со стороны Тамани, на Прекопском перешейке, по Чонгарскому полуострову и Арабатской стрелке.  Мелководный Сиваш — скорее болото, чем море, и часто бывает проходимым. Если обратиться к истории, то выяснится, что Крым брали все атакующие. Русские в ХVIII веке — дважды. Красные и махновцы — весной 19-го года. Трижды красные врывались в Крым и в 20-м — в январе, феврале, марте. В качестве базы для возрождения Белого Движения полуостров был неудобен, так как в отличие, от Кубани, Дона, Сибири, Крым имел ничтожные ресурсы. За счет беженцев, эвакуированных войск и учреждений его население выросло вдвое, достигнув миллиона человек и полуостров едва мог прокормить такое количество. Также здесь не было коней для кавалерии и мобилизационных ресурсов.  таким образом, сражаться в одиночку с советской Россией, белогвардейцы, загнанные в Крым, не могли.  Поэтому Врангелю первым делом пришлось думать, что же делать дальше?  Оставались варианты эвакуации, с помощью союзников перебросить армию на какой-то из еще действующих театров войны — в Польшу, Прибалтику, на Дальний Восток или обеспечить благоприятные условия размещения до лучших времен в одной из нейтральных стран — Болгарии, Сербии, добившись через союзников неприкосновенности тех солдат и беженцев, которые пожелают остаться в России.  Но времени на раздумья не было. Дальнейший ход событий определялся сам собой. 4 апреля Петр Врангель принял командование, а уже через несколько дней поступили сведения, что красные готовят новый штурм Крыма. Для этого стягивалось большое количество артиллерии, авиации, четыре стрелковых и одна кавалерийская дивизии. В том числе, сюда направлялись отборные войска — Латышская дивизия, после боев под Орлом и Курском выведенная в резерв и заново укомплектованная, а также 3-я стрелковая, в значительной мере состоявшая из латышей и венгров. Красные соединения были свежими, хорошо вооруженными, полнокровными, так как штатная численность стрелковой дивизии в то время составляла около 15 тысяч человек.

 

У Врангеля было всего около 35 тысяч бойцов, но реальную боевую силу кроме пятитысячного корпуса Слащева, державшего перешейки, представлял лишь Добровольческий корпус, который и пришлось двинуть на усиление обороны Крыма. 13 апреля латыши на Перекопе опрокинули передовые части Слащева, заняли Турецкий вал и начали продвигаться на юг. 8-я кавалерийкая дивизия переправилась на Чонгарском направлении. Части Слащева контратаковали и им удалось остановить противника и повернуть его назад, но латыши, зацепившись за Турецкий вал, стояли прочно, подпитываемые войсками, подходящими к ним с тыла. Обе стороны несли большие потери. Подтягивались, вступая в бой, и части Добровольческого корпуса. Атака следовала за атакой. К вечеру красных все же выбили с Перекопа. На Чонгарском направлении большевиков встретила конница генерала Морозова и после жестокой рубки под Тюп-Джанкоем  изгнала прочь. На следующий день, собрав слащевцев, корниловцев, марковцев, усилив их несколькими броневиками и отрядом конницы, Врангель нанес контрудар. Белые прорвали позиции большевиков, те начали отступать. Однако подошла 8-я кавдивизия, выбитая с Чонгара, и атакой восстановила положение. Снова перешли в наступление пехотные части красных, нацеливаясь на Перекоп. Но теперь их удалось остановить. Желая закрепить успех, Врангель решил осуществить фланговые удары, высадив два десанта.  800 человек алексеевцев было направлено на кораблях в район Кирилловки — в 60 км восточнее Чонгара, а Дроздовская дивизия — к поселок Хорлы  в 20 км западнее Перекопа. Операция не удалась. Силы оказались явно недостаточными. Оба десанта еще до высадки обнаружила красная авиация. 7 самолетов совершили налет на Кирилловку, бомбили десантников, потопили баржу с боеприпасами, а сторожевики, поддерживающие алексеевцев огнем, вынуждены были отойти в море. После чего на десант навалилась вся 46-я эстонская дивизия. Лишь с большими потерями алексеевцам удалось прорваться к Геническу, откуда эвакуироваться под прикрытием корабельной артиллерии. Дроздовская дивизия после двухдневных тяжелых боев под Хорлами тоже пробилась к своим на Перекоп.  Тем не менее, красный штурм Крыма был сорван. Советское командование поняло, что переоценило степень разложения белых и их внутренний разброд. Очередное наступление переносилось на май, чтобы перебросить сюда дополнительные контингенты и действовать наверняка. Пока же решили запереть Врангеля на полуострове. Строились линии заграждений, сосредотачивалось большое количество артиллерии, в том числе тяжелой, бронетехники. Отражение штурма имело важное значение и для белых. Несмотря на понесенные потери, оно подняло общий дух — и армии, и тылов, и населения. Показало, что Крым, по крайней мере, в состоянии обороняться. К войскам начала возвращаться вера в себя. Начальники, неверно оценившие настроения подчиненных, теперь воочию увидели, что боеспособность сохранена. Быстро начали приносить плоды и усилия Врангеля по наведению  порядка. Жесткими мерами укреплялась дисциплина — вплоть до военно-полевых судов и расстрелов за грабежи и бесчинства. Нарушители снижались в должностях, разжаловались в рядовые. Упразднялось само название армии — Добровольческая. Вместо него вводилось другое — Русская армия. Не меньший, а возможно и больший эффект принесло решительное проведение новым главнокомандующим мероприятий по оздоровлению армейского быта, удовлетворению элементарных нужд солдат и офицеров. Войска стали оживать. Нарождался новый духовный подъем, менялся настрой. Врангель был прирожденным лидером и умел зажигать сердца своими выступлениями.

 

Улучшению обстановки немало способствовали шаги Главнокомандующего по ликвидации клубков интриг, отравлявших крымскую атмосферу. Так, в Донском корпусе генералы Сидорин и Кельчевский продолжали сеять смуту заявлениями, что "казаков предали", и что добровольцы, захватившие себе при эвакуации все корабли. Сидорин телеграфировал атаману Богаевскому, что решил "вывести Донскую армию из пределов Крыма и того подчинения, в котором она сейчас находится" и требовал его прибытия в Евпаторию "для принятия окончательного решения". Муссировались самые нелепые планы самостоятельно уйти на Дон.  Несмотря на опасения своего окружения о возможных осложнениях и конфликте с казачеством, Врангель отдал Сидорина, Кельчевского и редактора газеты сотника Дю-Шайля под суд. Они были отставлены от должностей и высланы за границу. Командиром донского корпуса стал генерал Абрамов. Быстро менялась и внешняя обстановка. Британия по-прежнему держала курс на соглашательство с большевиками. Но поскольку большевики, опьяненные успехами, встречных шагов делать не спешили и вели себя крайне агрессивно, англичане еще продолжали оказывать помощь Врангелю. Очень ценной стала присылка 12 апреля угля. Смогли ожить белогвардейские корабли, стоявшие без топлива. Зато изменилась позиция Франции. Если зимой она поддерживала Ллойд-Джорджа в снятии экономической блокады Совдепии, а потом старалась согласовывать свои взгляды с британскими, то теперь склонялась к недопустимости каких-либо переговоров с большевиками. Причин было несколько. Во-первых, Франция в поисках континентальных союзников против Германии делала ставку на Польшу и Петлюру, а красные угрожали им. Во-вторых, Париж справедливо опасался, что российских долгов Франция от большевиков не получит. Против соглашений с коммунистами выступали и США. Госсекретарь Лансинг заявил, что борьба против них является "правом и интересом, если только не долгом Соединенных Штатов Америки и других просвещенных наций земного шара."  А на просторах России и Украины, где после побед большевики вновь проявили свои кровожадные нравы, разгорались массовые восстания. Активизировалась и Польша. Опять появилась возможность создания единого антибольшевистского фронта. И Врангель в приказах по армии говорил теперь о выходе из тяжелого положения "не только с честью, но и с победой".