Моя борьба. Из ненаписанного
Автор: Александров К. М.
Дата: 2013-02-20 19:54
Для того чтобы в полной мере познакомиться с реалиями российской действительности совершенно не обязательно заниматься социологическими исследованиями. Не нужно умничать. Ничего не нужно. Достаточно пройти тернистым путем сотрудника, который переоформляется на работу в государственном учреждении, и по мере необходимости на время сливается с народными массами. Итак, в конце января «верхи» прислали в наши «низы» массу указаний, подчеркивавших важность новаций и безукоризненного выполнения всех существующих требований. Вопрос о том, соответствуют ли сами «верхи» настоящим требованиям — не задавался. Перспектива: при невыполнении хотя бы одного требования, соискатель заветного рабочего места оказывался за воротами родного научного предприятия. Ворох бумаг знакомых искушённому читателю перечислять не буду. Это — понятно. Правда, свежая анкета почти в половину ватманского листа произвела сильное впечатление. В ней не было лишь любимых вопросов о проживании родственников на оккупированной территории. Но количество прочих вопросов, кажется, даже выросло по сравнению с 1989 годом, когда автор впервые заполнял подобный документ. На скромный вопрос: «Что писать в автобиографии?», последовал суровый ответ: «Пишите, что считаете нужным». И после паузы, вдогонку: «Всё равно нашу подлинную биографию даже мы сами не знаем». К анкете добавились копии многочисленных дипломов, включая лист с оценками за курс университета — не выбрасывайте ни в коем случае! — несколько фотографий с нарочито свирепым выражением лица, копии детских документов, включая паспорт старшего сына (на что он им?) и так далее (по списку, список большой). Но весь этот традиционный ворох бумаг оказался ничтожным. Потому что за сим потребовался нетрадиционный. Претендент на должность старшего научного сотрудника должен был представить:
1. Справку о несудимости из ГУВД.
2. Справку об отсутствии туберкулёза из районного тубдиспансера.
3. Справку о флюорографическом осмотре, подтверждающую отсутствие патологии органов грудной клетки.
4. Прививочный сертификат с отметками о сделанных прививках (корь, гепатит, дифтерит и их друзья).
И главное: все справки нужно было собрать и представить за неделю. Из этого списка лишь флюорография казалась чем-то внятным. Но — справка о несудимости?!Проработав более пяти лет в должности старшего научного сотрудника, автор неоднократно заявлял об отсутствии судимости и возбужденных уголовных делах, заполняя разные бумаги и документы. Почему наша власть априори подозревает каждого гражданина в том, что он судим и скрывает нелицеприятные факты?.. Почему нельзя априори доверять человеку в том, что он сообщает о себе достоверные сведения?.. Хорошо, если хочется его проверить — проверяйте через базу данных ГУВД. Но почему гражданин должен проверять себя сам?..
Всемирная паутина сообщили:
1. Справку о несудимости выдают через месяц после подачи заявления о выдаче такой справки. При подаче заявления гражданин получает на руки квиток, удостоверяющий факт подачи настоящего заявления, который можно представить работодателю. Из чего работодатель не сделает вывод, что у гражданина имярек нет судимости, но поймёт, что у него есть бумажка, подтверждающая надежду на то, что удастся сделать настоящий вывод в краткосрочной перспективе.
2. Справку о несудимости можно получить, обратившись в специальную фирму (скорее всего, её и создали лица, выдающие справки). Стоимость услуги — 4 000 рублей + накладные расходы (ещё рублей 500–700). Цена непомерная.
3. Учреждение по приёму заявлений работает в «Большом Доме» несколько часов в день. Открывается заветное окошечко в 10 утра. Но приходить нужно к запертым дверям за час–два. Потому что если подойти к 10 часам, то это оказывается поздно: до закрытия заветного окошечка очередь может к нему и не продвинуться. ГУВД пока недосягаемо. Т-а-а-к… Ну что же, обратимся к медицине. Звоню по телефону в тубдиспансер, чтобы справиться о том, как мне получить заветный документ, свидетельствующий в мою пользу. Слышу подозрительно легкий ответ: «Приходите с паспортом, медицинским полисом и флюорографией. Проверим Вас по базе данных и выпишем справку». Туберкулезный диспансер хоть и называется районным, но находится почти в центре города. Езды туда — добрый час в одну сторону, да и без флюорографии делать там нечего. В расстроенных чувствах автор пошел в поликлинику в надежде сделать флюорографию и решить вопрос с прививочным сертификатом. Сейчас наша поликлиника напоминает Берлин в начале мая 1945 года — приём пациентов сопровождается капитальным ремонтом всего. Между пациентами и врачами бегают бодрые южные люди в перепачканных комбинезонах и носят туда-сюда огромные банки с краской. Спустился в гардероб. Отстоял 10 минут в очереди. Разделся. Собрался сдать верхнюю одежду. Однако выяснилось, что в поликлинику нужно обязательно приходить со своей сменной обувью или купить бахилы — специальные полиэтиленовые галоши. Их можно надевать прямо на грязную обувь. Правда, минут через 15 ходьбы они рвутся и слетают, но на это уже никто не обращает внимания. Борьба с микробами, всё логично. Но бахилы в поликлинике не продают, нужно идти в соседнюю аптеку. Оделся. Сходил в аптеку в десяти минутах ходьбы от поликлиники. Купил пачку бахил и вернулся. Спустился в гардероб, надел бахилы и сдал верхнюю одежду. Выслушал нотацию от гардеробщицы, что с такими тяжёлыми куртками надо не в поликлинику ходить, а лечиться дома. Взбодренный поднялся из гардероба на первый этаж, и направился в справочную. 15 минут провел в очереди в справочное окошечко. Милая сестра в стерильном халате очаровательно улыбнулась и сказала, что она ничем не может мне помочь и ничего не знает. Поэтому и работает в справочном. Мне нужно обратиться в регистратуру. Переместился в соседнюю очередь, в которой стояли человек десять. Первый этаж напоминал муравейник: одни пациенты приходили, другие уходили, третьи занимали очередь, уходили, потом возвращались и громко выясняли, за кем они стояли… Было весело. В регистратуру автор стоял почти 20 минут. Наконец, очередь подошла. И тут выяснилось, что наступил технический перерыв. Пришлось переместиться со всей очередью в другое окошечко. Простоял ещё 15 минут. Ура! Добрался! Протягиваю паспорт и медицинский полис.И тут выясняется, что полис, который я некогда оформил в университете, не действителен. Поликлиника не может мне оказать никаких услуг. Меня отправляют в кабинет, где регистрируют полисы. «Да, — говорит сотрудница. — Не действителен. Вы меняли паспорт несколько лет назад. Изменился номер паспорта. Автоматически Ваш полис оказался блокирован, так как он зарегистрирован на другой номер. Вам нужно поменять полис». И мне дают адрес страховой компании в двадцати минутах ходьбы от поликлиники. Стиснув зубы, спускаюсь в гардероб, срываю надоевшие бахилы, получаю одежду. Выслушиваю нотацию, что в следующий раз следует приходить в поликлинику, одевшись во что-то более лёгкое, здесь, мол, работают слабые женщины. Иду в страховую компанию и размышляю о превратностях судьбы. В страховой компании оказывается очередь человек на сорок. Все хотят оформить или переоформить медицинские полисы. Занимаю очередь, получив в награду за долготерпение стул. К счастью, заявки принимают несколько сотрудниц и дело как-то идет. Через 45 минут бодрствование на стуле заканчивается. Довольно быстро мне оформляют полис — возвращаюсь в поликлинику. Спускаюсь в гардероб, сдаю одежду и надеваю свежие бахилы. Гардеробщица кивает мне как родному и ничего не говорит, лишь грозит пальцем. Встаю в очередь в регистратуру и через 20 минут подхожу к окошечку. Улыбаюсь из последних сил и объясняю ситуацию. Выясняется, что для того, чтобы сделать флюорографию и разобраться с прививочным сертификатом, необходимо записаться на прием к терапевту. Только терапевт может выписать нужные направления. Записываюсь к своему терапевту, получаю талон и мчусь на третий этаж. У кабинета — очередь, человек двенадцать. Провожу в ней больше часа и к концу приёма попадаю в заветный кабинет. Наш терапевт — хороший дядька с чувством юмора и понимает всё быстро. Медсестра объясняет, где в поликлинике прививочный кабинет и выписывает направление на флюорографию. Говорит, что за ответом нужно будет зайти к ней и без очереди. Врач вдруг добавляет, что прививок мне сейчас не сделают, но в кабинет сходить стоит. Так как я перенес грипп, доктор выписывает справку для нашего отдела кадров, из которой следует, что на две недели Ваш покорный слуга от прививок освобожден. Прощаюсь и спускаюсь этажом ниже, в прививочный кабинет. На удивление — здесь никакой очереди. Прививки не популярны. В прививочном кабинете скучает симпатичная врачиха. Она с удовольствием рассказывает мне о курсе прививок. Оказывается, сертификаты ввели много лет спустя после окончания автором средней школы, и сведения о сделанных прививках исчезли со старой медицинской картой. В компьютере моих данных нет. Чувствую слабое головокружение. Врачиха выписывает еще одну справку для отдела кадров (итого их уже две!) и отпускает меня, приглашая зайти через две недели. День кончился. По дороге в гардероб списываю в блокнот режим работы флюорографического кабинета. Кабинет работает не все дни в неделю и лишь несколько часов в день. Стоит обычно в кабинет человек 100–120, а принимают 80. Ответы можно получить через день у своего терапевта. В ярости срываю бахилы и спускаюсь в гардероб. Гардеробщица молчит. Возвращаюсь домой с ощущением человека, совершившего кругосветное путешествие. Рано утром на следующий день отправляюсь в «Большой Дом» и к 9 часам утра достигаю запертых дверей. Действительно, стоит уже человек 20 и народ прибывает каждые несколько минут. Морозно. Все машут руками и рассказывают анекдоты. Стояние в очередях — наше любимое занятие, что-то вроде национального вида спорта, поэтому самоорганизация очереди происходит быстро. Оформляю заявление на выдачу справки о несудимости. В 10 утра начинается прием. Многих заявителей заставляют переписывать заявление, если оно заполнено не полностью или обычным почерком — его следует заполнять строго печатными буквами, разборчиво. Бог милостив, у меня принимают сразу, без замечаний. Получаю заветный квиток и через час после начала работы выбираюсь на свободу с чистой совестью. Ещё одна бумажка сделана. Третий день мытарств посвящен флюорографическому кабинету. Прием пациентов начинается в 15 часов. Принимают до 20 часов с двумя получасовыми перерывами. Прихожу заранее в 14. 30. Надеваю любимые бахилы. Сдаю одежду в гардероб. Выслушиваю нотацию о том, что есть иные посетители, не понимающие русского языка. Прохожу в нужный коридор …и вижу перед собой человек сорок — всех полов, возрастов, званий и чинов. Почему-то лезет в голову фраза из Писания: «Великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, чающих движения воды». Сидячих мест ровно для четверти, все прочие стоят, включая инвалидов и древних старушек с палками. Проходят таджики, носят ведра с краской. Пробегают медсестры. На вопросы не отвечают: «Мы не отсюда». Таджики всем улыбаются, и чувствуется, что им весело. Они может быть и хотели бы ответить на вопросы, но не могут. Активные бабульки следят за порядком и правилом формирования бесконечной очереди. Краем уха слышу, как одна из них гордо рассказывает соседке, что сидит уже в третий раз, два предыдущих — не смогла попасть в кабинет, не хватило времени. Здесь интереснее, чем перед телевизором. В глазах темнеет от такой перспективы. Вполне возможно, что в аду одно из самых изощрённых страданий заключается в сборе справок и сидении (стоянии) в очередях. К 15 часам за мной выстраиваются ещё человек 50, и автор оказывается примерно в середине змееподобной очереди. Присматриваюсь к сообществу. Люди очень разные. Одеты бесцветно. Правда, в поликлинику пришли. Есть смиренные, покорно ждущие своей участи. Много агрессивных — по отношению к соседям, власти, медицинскому персоналу. Если в России вспыхнет новая революция, она начнется из какой-то очереди. Мало кто уступает кому сидячие места. Но всё-таки уступают. Мальчишки, направленные за флюорографией военкоматом, и сидевшие самыми первыми, дружно встали. Бабульки дружно сели. Мальчишки в углу слушают музыку в наушниках и немного покачиваются в ритм. Ветеран труда с перекошенными планками на кармане пиджака рассказывает соседу, как им хорошо жилось в 1949 году. Сосед слушает недоверчиво. Многие в этом сидении читают. Часть читающих — с планшетами, включая представительных дам пенсионного возраста. Разговоры в бесчисленных российских очередях производят на слушателя неизгладимое впечатление. Им внимаешь поневоле, даже если пытаешься абстрагироваться от происходящего. Это реальная жизнь и от неё никуда не деться. Вот что слышал автор в разных очередях за три дня:
…Собачка у нас померла, так и кот за ней через два дня ушёл. Так все горевали, слов нет…
…Джабир гаварит, Джабир, слышите меня, не слышите, а кого слышите?..
…И кого он обманывает, сами же первые с этой Олимпиады воруют, всё им мало…
…За коммунистов надо голосовать, за коммунистов. Всегда голосую…
…А я и не пойду в военкомат больше, вот справку отнесу и всё…
…И всё больше и больше приносят, это же ужас какой-то, сами-то, небось, не платят по этим счетам, только нам выписывают…
…А я тебе говорю, что он самый главный вор и есть…
…Ни туалета, ни воды, ни бахил, пойду к заведующей и всё скажу…
…Это же ихние власовские флаги, кощунство, это флаги тех, кто с Гитлером против нас воевал, недодавили в своё время, вот и вылезли, все партии буржуазные, кроме КПРФ, все ведут жидовскую пропаганду…
…Нэ мэстный мы, нэ мэстный, но справка нада…
…А котик так её любил, так её любил…
…Ну математика-то в той школе послабее, а нам нужна хорошая математика…
…Голосуй, не голосуй, всё равно получишь…
…Скоро всё платное будет, воды не попить…
…А она с ним выскочила под лестницу, а классная за ними, чего-то орёт, а музыка гремит, ничего не слышно…
…Скоро всё платное будет, воды не попить…
…Сталина им надо, они жизни не знают, у меня отец всю войну прошёл, такое рассказывал, а когда он помер, так три дня пил от радости…
…«Хоббит» ничего, в реале, но продолжение будет через год…
…Не буду с ним и разговаривать <…>, он мне в час ночи объяснятся звонил, пьяный в дым, короче, увольняем эту <…> к такой-то…
…Американцы-то наших детей на органы покупают, а эти дураки продавали…
…Все трубы украли, все, точно говорю, никаких труб нет, вот вода и протекает, у ейного сына-то, говорят, остров с чистого золота был…
…Сынуля, безумству храбрых поём мы песню, мне тут до восьми часов стоять, так что ты сам поешь, суп в холодильнике, и садись уроки делать…
…Говорю, всё Бог дал русским, кроме ума и желания трудиться, у меня сын в Финляндии работает, это же другой мир…
…И будет как Собчак, никто её потом замуж не возьмёт, кому будет нужна, да разве меня послушает…
…Всё украли, всё, и Зюганов вор, один Жириновский правду говорит, но его скоро убьют, он сам так сказал…
…Вот и зима заканчивается, а как жить до лета будем…
…Только бы никакой войны не было…
Через 3,5 часа в кабинет автор попал и флюорографию сделал. День закончился. Через день автор вновь посетил поликлинику, ставшую уже родной. Маршрут был уже знаком: гардероб, свежие бахилы, укоризненное лицо гардеробщицы — куртку так и не сменил — кабинет терапевта. Из кабинета послали в регистратуру — вот послали, так послали. Оказывается, вопреки мнению медсестры, для того, чтобы получить в руки собственную справку, нужно было сначала взять талон и медкарту на приём. Отстояв очередь в регистратуру — стоял недолго, минут 15 — получил медкарту и талон. Взлетаю на третий этаж и прорываюсь в кабинет. Очередь перед кабинетом волнуется и возбужденно шумит, полагая, что я хочу пролезть к врачу по блату. У медсестры немая сцена — моего ответа из флюорографического кабинета нет. Меня вновь отправляют вниз — на этот раз в кабинет, искать потерянный ответ. Вновь пробиваюсь через суровую очередь, объясняя, что у меня пропали документы и мне не нужно обследоваться. Одна бабуленция допрашивает с пристрастием, почти как в НКВД. Прорываюсь, захожу, объясняю ситуацию. Врачихи шушукаются и говорят, что меня ввели в заблуждение, ответ непременно должен быть у терапевта. Показывают запись в журнале. Вылетаю из кабинета и мчусь снова наверх. У кабинета меня уже знают и пропускают сочувственно. Вместе с терапевтом и медсестрой ищем ответ из флюорографического кабинета. Ищем упорно. Ответа нигде нет. Наконец, терапевт выписывает новую справку, медсестра спускается со мной на первый этаж, сама идет в кабинет, ставит там нужные печати и, наконец, протягивает драгоценную бумажку с извинениями. Смотрю на неё как на родную. Прощаюсь. Беру золотую справку и прижимаю к груди. Такое впечатление, будто бы получил контрольный пакет акций «Газпрома». С чувством выполненного долга срываю бахилы, бегу в гардероб, не слушая гардеробщицу, и вырываюсь на свободу. Теперь — в центр города, в тубдиспансер. В тубдиспансере на меня смотрят сочувственно, делают себе ксерокс флюорографии и выписывают большую справку с тремя печатями, из которой следует, что имярек такой-то на учёте не состоит и здоров. Вся процедура занимает 3 минуты. Получив искомую бумагу, искренне говорю, что их диспансер — лучшее медучреждение района. Вслед мне смотрят с недоумением. Слава Богу, что не нужно брать справку о психическом здоровье. На этом-то его и можно было потерять. Всё-таки как прекрасна жизнь!Приезжаю в отдел кадров. Мои документы рассматривают придирчиво, но удовлетворенно. Справки о временном отводе от прививок подкалывают вместо сертификата. До истечения последнего рабочего дня недели — ещё несколько часов. Получаю контрольный листок, с которым надлежит пройти инструктаж по пожарной охране и в инспекции охраны труда. Они работают ещё час, так как день сокращённый. Бегу к пожарникам, читаю инструкцию на 4 листах, расписываюсь, получаю отметку. Теперь — в инспекцию. Проверяют флюорографию, солидно кивают. Читаю инструктаж по охране труда. Запомнилось положение о том, что работник, прежде чем начать работу, должен внимательно осмотреть рабочее место на предмет безопасности и проверить наличие спецодежды — привет всем научным сотрудникам. Подписываю и получаю взаимную подпись в контрольном листке. На улице понимаю смысл крылатого выражения: «Весь мир в кармане». Хочется предложить любому чиновнику сделать флюорографию в нашей поликлинике — бесплатно. Гордо сдаю последние документы в отдел кадров. Занавес. Триумф воли. И только чуть позже понимаю, что нас переоформляют в лучше случае на год. Затем — всё по новой. Дома бережно убираю в стол оставшиеся бахилы.
Кандидат исторических наук К.М. Александров
| Предыдущее: | Русский монархист сегодня |
| Следующее: |
Никакого града Сталина! |
| Лучшее по просмотрам: | В России двадцать семь улиц Сталина |
| Последнее: | Общество "Радонеж" против инициативы "Офицеров России" по восстановлению памятника Дзержинскому на Лубянке |
