Монархические настроения и выступления после 1917 года
Автор: Борис Романов
Дата: 2010-04-16 01:00
В разговоре о народе и власти (царе) за точку отсчета лучше взять 1913 год, празднование 300-летнего юбилея династии Романовых. Все историки, даже и советские, единодушно отмечали, что это был пик согласия народа и царя, уже в новой России (думской монархии), стремительно развивавшейся. Все старые трагедии (9 января, и многое другое) преодолены — во всяком случае народная любовь к Царской семье видна была всему миру, что называется, невооруженным глазом, и царская семья в своем путешествии по России нередко ездила по улицам городов вообще без охраны, в открытых автомобилях! — и это после лихолетья террора 1905-1907гг. Конечно, можно и на этом «солнце народного признания и любви» найти пятна, или упрекнуть тот год в казенности некоторых юбилейных мероприятий — но стоит ли? Это не изменит общей оценки. И в начале войны — всеобщий патриотизм, коленопреклоненный народ на Дворцовой площади и затем в Москве, это ли не достойно уважения и восхищения — и даже еще в 1916 году иностранные послы (Палеолог и Бьюкенен) помнили об этом, такое огромное впечатление все это на них произвело тогда.
На фото: Государь Николай II зачитывает Манифест о вступлении России в Первую Мировую войну
На фото: многотысячная патриотическая демонстрация на Дворцовой площади
И ведь более НИКОГДА такого не было в России (и до нашего времени), такого взаимного доверия и уважения народа и власти. Конечно, и на этом «солнце» можно найти пятна (не только патриотизм, но и шовинизм, немецкие погромы) — но мы ведь не об этом сейчас, а о народе и царе. Конечно, уже к лету 1915 года народ начал уставать от войны — ведь сначала все (и не только в России) были уверены, что война будет короткой. К осени 1916-го — уже большая усталость была в народе, и сотни тысяч дезертиров с фронта, и в деревнях их укрывали от власти. О пьяном истеричном Петрограде вообще не говорю, все известно. Но и во многих деревнях - пьянство, несмотря на сухой закон.
Знал ли об этом царь? Конечно знал. Он получал еще и в мирное время ежемесячно сводки докладов о настроениях в народе, а во время войны и чаще, и доклады были честные. Где-то в дневниках Николая Второго есть особенно огорчившие его строки из одной из сводок: письмо-жалоба пожилых жителей села на молодежь, которая в ожидании отправки на фронт беспробудно пьет, безобразничает и поет такие частушки: «Бога нет, царя не надо, мы в солдаты не пойдем. Подати платить не будем, губернатора убьем». И не только из полицейских сводок Николай и Александра все это знали. Они ведь нередко встречались с людьми из глубинки, с духовенством — в том числе и Александра Федоровна встречалась. Много чего им рассказывали, вплоть до того, как действует на крестьян кино (рассказывал священник с Урала): посмотрят крестьяне или рабочие в городе «фильму» с декольтированными страстями-мордасьтями, и у них крыша начинает ехать — и пить и безобразничать начинают. В общем, много чего царь и царица знали. Но что они могли сделать? - Только приближать победу на войне. Это главное было тогда. Ну а после февраля 1917-го все известно. И ведь еще раз напомню — только в Петрограде беспорядки были, и нетрудно было их подавить. И оставалась-то пара месяцев до запланированного и подготовленного наступления на фронте, после чего Николай Второй планировал навести жесткий порядок. Не судьба. Потом — отречение и Приказ №1 Петросовета, разваливший армию. Уже весной 1917 года число солдат, исповедовавшихся полковым священникам, упало едва ли не на порядок (раз нет царя, не надо и Бога). И пошло-поехало. Но давайте разберемся, как народ встретил отречение Государя, и что было далее.
ПОСЛЕ ОТРЕЧЕНИЯ
В отличие от истеричной и пьяной радости Петрограда и еще нескольких крупных городов, глубинная Россия сразу после отречения хранила молчание. Несмотря на общую усталость от войны, реакцию в народе на отречение Государя можно назвать как тихое смятение. Генерал-лейтенант Свиты Д.Н.Дубенский, бывший в Пскове при отречении, написал затем, что первую реакцию простого народа он узнал уже на первой же станции, где остановился литерный поезд Свиты на обратном пути в Могилев (3 марта). На этой станции к нему подошел крестьянин, и спросил, правда ли, что Царь отрекся (им на станции уже прочитали манифест об отречении). Узнав, что да, правда, крестьянин сказал с укоризной:
«Как же так, не спросясь народа, Помазанника Божиего свергли?».
Это была в народе первая реакция.
Вторая реакция была уже началом конца для России: «раз Царя нет, то все позволено». Ну а в армии печально знаменитый Приказ №1 Петроградского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов стал началом конца Русской армии. Началось массовое дезертирство с фронта и убийства офицеров, грабежи и поджоги усадьб в деревнях, резкий рост преступности («птенцы Керенского») и быстрое ухудшение уровня жизни.
На фото: Приказ № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов
Постепенно прозрение наступало и в городах. Не все знают, что летом 1917 года в Петрограде и в Москве прошли манифестации в пользу восстановления монархии.
Ранее я уже писал о признаниях главного российского либерала П.Н.Милюков в мае 1917 года:
"... знаем, что все события последних двух месяцев явно доказывают, что народ не способен был принять свободу, что масса населения, не участвующая в митингах и съездах, настроена монархически, что многие и многие, голосующие за республику, делают это из страха".
Милюкову в этом можно верить, потому что ему, либералу до глубины души, трудно и неприятно признать это. Это крах его надежд! Это крах их (заговорщиков) планов о том, что народ с радостью примет свержение монархии! Конечно, нельзя сказать, что монархические чувства охватывали весь народ, особенно в городах. Тем не менее, на протяжении всего заключения Царской семьи (сначала в Царском селе, затем в Тобольске и Екатеринбурге), можно найти много свидетельств, в том числе в воспоминаниях большевиков, что простой народ в большинстве своем встретил бы восстановление монархии со вздохом облегчения. Так, большевик, комиссар Яковлев (который перевозил Николая, Александру Федоровну и Марию из Тобольска в Екатеринбург), писал о встрече с крестьянами по дороге из Тобольска в Екатеринбург (апрель 1918 года): они спросили его на одной из станций, кого везут в поезде под такой охраной, и, узнав что везут Царя, и везут в Москву (это была «легенда» операции перевоза, в том числе поначалу и для Николая) — узнав это, мужики перекрестились и сказали: «Слава Богу! Вернете Царя — порядок снова будет везде». К тому времени и большевики уже всех «достали»...
Монархические симпатии русского народа были по-прежнему сильны. Многие крестьяне ждали и верили, что Царь-Батюшка скоро снова вернется к власти и жизнь пойдет по-старому. Очевидцы, например, рассказывали: когда Николая Второго перевозили из Тобольска в Екатеринбург, в одной из деревень крестьяне, узнавшие Царя, обрадовались, считая, что он возвращается в столицу занять престол. "Слава Богу, снова порядок будет", — говорили крестьяне.
На фото: Николай II со своими детьми в Тобольске в конце апреля 1918 года. Это последняя известная фотография Царской Семьи
Не только крестьяне желали возвращения Царя, но и многие горожане, солдаты, матросы, уставшие от дикого произвола и государственной анархии. В дневнике З.Гиппиус за 18 ноября 1918 года сохранилась следующая запись:
"Сегодня в Петропавловской крепости И.И.Манухин при комиссаре-большевике Подвойском разговаривал с матросами и солдатами. Матрос прямо заявил:
— А мы уже Царя хотим.
— Матрос! — воскликнул бедный Ив.Ив. — Да вы за какой список голосовали?
— За четвертый (большевистский).
— Так как же?..
— А так. Надоело уже все это...
Солдат невинно подтвердил:
— Конечно, мы Царя хотим..."
К мысли о необходимости возрождения царской власти приходила и некоторая часть либеральной интеллигенции. Только последние хотели воцарения монарха, послушного их воле и играющего чисто декоративную роль (пример — Англия).
НАРОДНЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ ЗА МОНАРХИЮ В МАРТЕ 1917 ГОДА.
Ранее мы отмечали, что еще в мае 1917 года подавляющее большинство народа было настроено монархически (по многим свидетельствам, в том числе "главного либерала страны" П.Милюкова), и только страх перед властями, запретившими все монархические организации, партии, газеты и демонстрации в поддержку монархии, а также и ежедневная умелая ложь газет Временного правительства и левых партий о Царской семье удерживала большинство народа от выступлений в поддержку монархии.
Но все же были и массовые неповиновения Временному правительству - в защиту монархии: Цитирую: «Вопреки устоявшемуся мнению о повсеместном положительном восприятии государственного переворота, происшедшего в феврале-марте 1917 г., в ряде мест России происходило обратное. В периодической печати Бессарабию того времени называли русской Вандеей. Местные власти Бессарабии не приняли переворот. А местные крестьяне выносили резолюции о верности Николаю II. Либеральная пресса писала о необходимости революционной военной экспедиции туда. Пока не поздно (умоляли они), необходимо избавить нашу революцию от новой Вандеи. Отмечалось, что черносотенная агитация велась в Аккермане, Калараше, Резине Оргеевского уезда. Например, губернскому комиссару Мими К. А. стало известно, что в г. Аккермане группа лиц, занимающих видное положение, серьёзно пропагандирует восстановление старого режима. Начальник штаба округа в Бендерах отправил туда в конце марта два отряда из-за происходящих там беспорядков. Ввиду царящих беспорядков в Сорокинском уезде (Бессарабия) Белецкий совет солдатских и офицерских депутатов командировал туда два взвода кавалерии и пехоты при офицере, с солдатским депутатом во главе, для организации совета в Сороках и для введения начал нового строя. В г. Богородицке Тульской губернии также происходили беспорядки. В связи с этим из Тулы для их подавления направили военный отряд.
Да и в самом Петрограде были случаи яркого проявления недовольства заменой Царской власти. Монархическая пропаганда зафиксирована, например, в очередях, в заведениях общественного питания. Так, 17 марта 1917 г. в чайную, расположенную по Гончарной ул., д. 19, явился мужчина, который стал держать речь, призывая товарищей "свергнуть еврейское царство" и водворить прежний порядок на Руси. Агитатора задержали и под конвоем доставили в комиссариат. Затем его передали в распоряжение временного суда, учреждённого Временным правительством. Примерно тогда же милиционеры обнаружили организацию, поставившую цель - открытое выступление против революционного движения. Специально для этого заготовили прокламации и "летучки". Произошли случаи, когда граждане призывали не повиноваться Временному правительству. В связи с этим были произведены многочисленные обыски и аресты преимущественно в центральных частях столицы. Причём задержали генералов Герасимова и Зыбина из охранки. Беспорядки наблюдались и в столичной губернии, например, в двух местах Гдовского уезда, особенно в Осьмине и Боброве, а также в Нарве и в Шлиссельбургском уезде в середине марта 1917 г. Интересно, что в Шлиссельбургском уезде местный уездный комитет объявил себя автономной единицей и не признавал власти Временного правительства даже в апреле-мае 1917 г. Кстати, по распоряжению Временного правительства власть от прежних исправников и полицмейстеров была передана председателям уездных земских управ и городским головам, которые с этого времени становились комиссарами данного правительства. Однако не все эти лица согласились принять новое звание. ...
Двадцатого марта 1917 г. в Военную комиссию при Госдуме поступило донесение о том, что на Васильевском острове близ места стоянки Финляндского полка опять происходила стрельба с чердаков. В результате этого было убито два нижних чина. Стрелявшие полицейские были захвачены и под сильным караулом приведены в здание Госдумы (Таврический дворец). В начале мая 1917 г. начальник уголовного отдела 4-го подрайона Спасской части получил извещение, что в чайной "Скутари" в доме номер 4 по Екатерингофскому проезду собрались какие-то подозрительные лица. За этой чайной установили надзор. Через несколько дней неизвестные опять собрались в "Скутари" и затеяли спор. Милиционеры поняли, что собравшиеся покушаются на жизнь А. Ф. Керенского. Чайная была окружена милиционерами. Ничего не подозревавшие посетители собрались уходить и направились к выходу. В этот момент они были арестованы и отправлены в 4-й подрайон. Задержанные отказались назвать себя. При обыске у них было найдено по два револьвера. Никаких разъяснений они не дали. Оказалось, что это были: Иван Сокольский, В. Александров, С. Брыль, С. Назаренков и Дарья Косаренко. Их разместили, по словам газеты, в одиночных камерах.
Губернатор Саратовской губернии С.Д.Тверской создавал препятствия сторонникам т.н. Февральской революции. Он воспрепятствовал печатанию телеграмм "Петроградского агентства", требовал изменений текста статей, конфисковывал газеты. Полиция была введена в редакции и типографии. Он же запретил печатать либеральную прессу, содержащую известия из столиц о ходе беспорядков, бунтов. Второго марта было расклеено по городу его объявление, грозившее применением вооружённой силы. Ещё задолго до этих событий он бдительно следил, чтобы большевистские агитаторы высылались из Саратовской губернии. Однако опасность исходила не только от них, но и от либералов.
Саратовская пресса замечала, что установлению власти Временного правительства в Саратовской губернии активно противится полиция в сельской местности, особенно села Трескино, опираясь на помещичьи гнёзда Акимова, Дурново, Похвиснева. Немалую роль в этих событиях сыграло то обстоятельство, что правые партии там были относительно сильны. В г. Аткарске Саратовской губернии городским военным комитетом за отказ подписать приветственную телеграмму Временному правительству и прояснить свою политическую платформу арестованы 10 марта генерал Шулькевич и полковник Смирнов. Кроме того, привезён арестованный полковник 150-го полка Ржаксинский. Царская администрация Саратовской губернии практически была ликвидирована к 9 марта. В мае 1917 г. саратовская пресса писала, что в сельской местности ведётся деятельная черносотенная пропаганда. В деревне Котовой, так например, местный священник в присутствии докладчика, посланного властями от Временного правительства, заявил, что он агитировал и будет агитировать за монарха и призывал к искоренению крамолы. В мае он был уже под арестом. Тогда же газеты замечали, что власти в сёлах никакой нет, авторитет волостных и сельских комитетов - ничтожный».
ПОСЛЕ КАЗНИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ
Широко распространено мнение, что Россия равнодушно встретила известие о расстреле Николая Второго (о расстреле всей Царской семьи большевики не решились сообщить сразу, сообщили об этом лишь много лет спустя). Да, в крупных городах – в основном равнодушно. Но есть и другие свидетельства, в том числе очень важные. Вот отрывок из записи воспоминаний убийцы Исайи Родзинского, о первом митинге в Екатеринбурге по поводу казни Николая Второго (сначала большевики скрывали правду, и говорили только о казни бывшего царя):
"— Ну, одним словом, это тогда был, по-моему, театр драмы назывался он. Там митинг организовали. Но мы все пришли. Нас интересовало реагирование. Поэтому максимальное число людей, которое могло от нашей организации прийти, пришли и разместились там. Я тоже был там. И митинг открыли областные организации. С докладом выступил Голощекин с сообщением. Вот, надо сказать, что публика собралась случайная: дамы со шляпками, обыватели сидели тут. Рабочего класса не было, потому что и время такое. Не знаю, почему так собрали митинг, ничего не могу сказать. Но во всяком случае вот так. Впечатление было от собравшихся самое такое, что обывательщина пришла.
Вот, я вам рассказывал: дамы в шляпках. Причем КОЕ У КОГО НА ГЛАЗАХ СЛЁЗЫ БЫЛИ. Мы наблюдали. Понятно, и такие вещи были. Кое-кто не верил, говорил, что врут большевики, что расстреляли. Это мы уже слышали после митинга. Не верилось им, что царя могли расстрелять. Надо сказать, что Голощекин, когда выступил на митинге, он так вдруг “от Николая до малого” сказал, чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла. Потому что все-таки говорили о Николае, а не о семье".
Вот как. Даже в Екатеринбурге, который славился революционностью горожан и якобы поголовной ненавистью к царизму, у обывателей были слезы на глазах - и это при известии о казни бывшего царя. А если бы убийцы рассказали всю правду - о зверском убийстве еще десяти невинных людей, в том числе невинных девушек и 13-летнего Алексея?
Но и это не все. Знаете ли вы следующее (цитирую по сборнику "Революция защищается". Свердловск, 1989г, вышедшему еще в СССР):
<<...Расстрел последнего российского императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих. Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями. Так, в селе Сепыч Кунгурского уезда в первые дни мятежа кулаки замучили и расстреляли 46 советских работников, в Кизганбашевской волости Уфимской губернии от рук мятежников погибло 300 человек. Некоторые белогвардейско-эсеровские мятежи подавлялись в короткие сроки. Однако чаще они приобретали затяжной характер, восставшие длительное время оказывали сопротивление советским войскам.>>
Вот это действительно интересно! Оказывается, сами большевики тех лет, а затем и советские историки (авторы цитируемого сборника) считали главной причиной мятежей и бунтов на Урале во второй половине лета 1918 года именно расстрел Царской семьи! Причем, как видно, против большевиков бунтовали меньшевики и эсеры (даже и без всяких белых или монархических "закоперщиков"). Это и неудивительно: ведь и сами уральские большевики считали расстрел Царской семьи событием, которое должно сплотить и усилить уральских рабочих - мол, отступать некуда, белые этого нам (вам!) не простят! А вышло наоборот: многие города и села под началом эсеров и меньшевиков взбунтовались против большевиков - значит, они считали убийство Царской семьи преступлением, или, по крайней мере, излишней жестокостью большевиков! При этом, сначала ведь большевики сообщили только о расстреле Николая Второго. Но, как видно, и этого оказалось достаточно для бунта на Урале против большевиков многих рабочих и крестьян.
БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ и МОНАРХИСТЫ
Некоторые генералы, действительно, были республиканцами (А.И.Деникин), другие в сущности не были против монархии (Алексеев, Корнилов), а большинство офицерства было убежденными монархистами. Важно отметить, что уже на первом этапе некоторые белые военачальники пытались создавать монархические воинские части. Так, генерал граф Федор Артурович Келлер (известный своей телеграммой в поддержку Государя против отречения) получил согласие Деникина на самостоятельное формирование монархической Северной группы Добровольческих войск в районе Пскова и Витебска и даже получил на это благословение Патриарха Тихона. (Заметим, что Деникина Патриарх отказался благословить, но затем благословил Верховного Правителя адмирала Колчака; это говорит о политических взглядах самого Патриарха.)
В 1918 г. на северо-западе и юге была возможность создания антибольшевицкого фронта под монархическими знаменами при условии поддержки Германии совместно с армией гетмана Скоропадского, Донской армией атамана-монархиста П.Н. Краснова, Южной армией генерала Н.И. Иванова в Воронежской губернии, Астраханской армией полковника князя Тундутова и будущей армией генерала Н.Н. Юденича на северо-западе. Были надежды, что при успехе этих планов и Добровольческая армия Деникина под влиянием преобладавшего в ней монархического офицерства войдет в этот общий фронт. Но к сожалению, эгоистично-близорукая германская поддержка большевиков как своих ставленников и ориентация Деникина на верность Антанте, требовавшей восстановления восточного фронта против немцев, не позволили этому плану осуществиться, хотя большинство белого офицерства было монархистами.
Некоторые генералы, предавшие в феврале-марте 1917 года Николая Второго (Алексеев, Рузский) вскоре горько сожалели об этом. Вероятно, понимали это и многие другие лидеры Белого движения. Конечно, идея реставрации монархии была непопулярна среди большинства его участников (офицеров и прежней российской элиты), но простой народ принял бы нового царя со вздохом облегчения. Вот, например, что писал генерал-лейтенант К.В.Сахаров о том разочаровании, с которым крестьяне встретили Белую армию в 1918 году («Великая Сибирь», Мюнхен, 1933, также П.Мультатули, «Свидетельствуя о Христе до смерти», 2007): «Встала русская земля. За что же готовы они отдать свою кровь, сложить свою голову, пожертвовать своими семьями? Не за партии, не за дешевые лозунги социалистов идут они в смертный бой с интернационалом... Послушайте, что говорят эти крестьяне в своих семьях и на своих сходах: «Надо кончать с этим делом. Как разрушили землю нашу! А все оттого, что Царя им не надо стало. Вишь, сами власти захотели. Всех врагов Царских истребить надобно... »
Сильно была распространена в народе версия, что Белая армия идет со священниками, с хоругвями и поют «Христос Воскресе»... Спустя пять недель, когда я прибыл на фронт, мне передавали свои думы крестьяне при объезде мною наших боевых частей западнее Уфы:
- Вишь ты, Ваше Превосходительство, какое дело вышло, незадача. А то ведь народ совсем размечтался, конец мукам, думали. Слышали, с белой армией сам Михал Лександрыч идет, снова Царем объявился, всех милует, землю дарит. Ну, народ православный и ожил, осмелел, значит, комиссаров даже избивать стали. Все ждали, вот, наши придут, потерпеть немного осталось. А на поверку-то вышло не то».
Именно этим чувством, что «вышло не то», и объясняется главная причина народной пассивности. Раз «господа» не шли под знаменем Царя, не подымали его на стяги, не стремились видеть его на престоле, то народ не знал, что ему и думать. В народе началось расслоение: кто поддался красной агитации и пошел с большевиками, кто — белой, и пошел с генералами, хотя и тех и других в душе своей народ почитал за узурпаторов. Отношение же к свергнутому императору и его семье в народе было либо сочувственным (в большинстве), либо внешне равнодушным, либо яростно отрицательным, - но все эти чувства скрывали общую народную растерянность. Конечно, все сказанное не умаляет достоинство и подвиг Белого движения для спасения России от ига большевизма, но все же, все же... Можно не сомневаться, что Белые победили бы с большинством народа, если бы имели общую объединяющую идею — не только против красных, но и за Царя. Но, что было, то и было.
Вот, например, выдержка из воспоминаний одного из лидеров Белого движения генерала Дитерихса: «Мы все повинны в бедствиях, постигших нашу Родину; мы все повинны в том, что еще до революции между нами, интеллигентами, и народом оказалась пропасть; мы все повинны в том, что народ оказался не с нами, а с пришлыми, ему совершено чужими нехристями; наконец, мы все повинны в трагической судьбе, постигшей Дом Романовых, хотя и не участвовали фактически в ужасных кровавых злодеяниях … Какой ужас, какой позор таятся в сути всех этих вышеуказанных слухов;какой позор для нас всех, допускавших и распространявших такие низкие мысли.... Как мы не знали духовной и национальной мощи нашего Царя»
Для справки:
Дитерихс Михаил Константинович (5/17.04.1874-9.10.1937), русский генерал и общественный деятель. Один из организаторов Белого движения в Сибири. В июле 1919 командовал Сибирской армией А. В. Колчака, в июле — ноябре 1919 — Восточным фронтом. Лично курировал следствие по убийству Царской Семьи, проводимое следователем Н. А. Соколовым. Отстаивал православно-монархические позиции. Сумел сплотить вокруг себя православных русских людей и провести в 1922 в Приморье Приамурский Земский собор, на котором его участники объявили, что “Верховная Всероссийская власть принадлежит Царскому Дому Романовых”. На этом соборе генерал был избран “правителем и воеводой земской рати”, “правителем Приамурского Земского края”. С октября 1922 в эмиграции, где на основе следственного дела Н. А. Соколова выпустил книгу об убийстве Царской Семьи и других членов Дома Романовых.
На фото: Генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс
В рядах белых армий сражались видные монархисты, как генералы Марков, Каппель, Краснов, Врангель, Колчак, Дитерихс, полковники Дроздовский, Гершельман, Глазенап, Кириенко и тысячи других офицеров-монархистов. Врангель, Правитель Юга России, говорил: «Царь должен явиться только тогда, когда с большевиками будет покончено, когда уляжется та кровавая борьба, которая предстоит при их свержении. Царь не только должен въехать в Москву "на белом коне", на нем самом не должно быть крови гражданской войны – и он должен явиться символом примирения и высшей милости».
Завершающий же этап Белого движения был отмечен такими монархическими деяниями, как Рейхенгальский съезд в Баварии (май-июнь 1921), Всезарубежный церковный съезд в Сербии, образовавший РПЦЗ (ноябрь-декабрь 1921), наконец – Приамурский Земский Собор во Владивостоке (август 1922), который также проходил под духовным водительством дальневосточных архиереев РПЦЗ. Он признал причиной революции грехи русского народа, призвал к покаянию и провозгласил единственным путем спасения России – восстановление законной православной монархии. Собор постановил, что права на осуществление Верховной власти в России принадлежат династии Дома Романовых. То есть Собор признал Династию Романовых царствующей несмотря на смуту и на краткое время восстановил в Приамурье Основные законы Российской империи.
Ну а в совдепии тем временем, происходило известно что:
Громко скликает гудящая медь
Чернь на кровавое вече.
Рвется на волю двуногий медведь,
Падая кубарем с печи.
Рушатся кровли церквей и палат,
Падают в парке березы.
Эхом звериным далеко звучат
Вопли хулы и угрозы.
Эхом звериным далеко звучат
Вопли хулы и угрозы.
Челядь под крики и звон топоров
Празднует праздник свободы.
С песнями пляшут у ярких костров
Диких людей хороводы.
Льется сивуха, ликует разврат.
Боги летят с пьедесталов.
Зычно скликает погромный набат
К падали красных шакалов.
Зычно скликает погромный набат
К падали красных шакалов.
Шапка упала к ногам звонаря -
Ждать, мол, осталось немного.
Выкинул он из России царя,
Выкинет кстати и Бога.
Грозно удары гудят и гудят,
Колокол плачет и стонет.
Пьяный народ под зловещий набат
Совесть навеки хоронит.
"Грядущий хам", о котором предупреждали многие, явился во всей "красе"... Ну а потом и "красный мужицкий царь", о котором тоже многие говорили, еще до 1917 года... Но "красный мужицкй" – уже не Царь, а именно Хам... Пахан, «Хозяин»...
| Предыдущее: | |
| Следующее: |
Милюков: доктринер, не умевший ждать |
| Лучшее по просмотрам: | Выборы и разгон Учредительного собрания |
| Последнее: | Июньское наступление 1917 года при Временном правительстве |
